Теория заклинаний — интересный
и важный предмет, но, к сожалению, половину сказанного
преподавателем я пропускал, потому что прокручивал в голове
ситуацию с Троекуровым. В день нашего знакомства племянник
губернатора показался мне очень похожим на Левашова — такой же
избалованный, уверенный в себе и чересчур наглый, но судя по
последним событиям он оказался умнее. Или хитрее. Так или иначе,
усугублять ситуацию он не стал.
Я, конечно, не знал, что именно
сказал его отцу Иван Иванович, и что потом отец сказал Родиону, но
извинения, если и были неискренними, то в любом случае выглядели
как шаг к примирению. А большего мне было и не нужно. Дружить с
Троекуровым я не собирался, нейтральные отношения без выражения
открытой неприязни меня вполне устраивали.
А то, что Анна Алексеевна меня
обманула, я понял сразу же — ещё у неё в кабинете. Не тот она
человек, чтобы вызывать на ковёр студента, не выяснив заранее все
подробности инцидента у преподавателя. И Троекурова-старшего она к
мужу отправила не из-за того, что устала от меня, а потому что
правильно оценила ситуацию и решила сразу задействовать тяжёлую
артиллерию. Просто преподнесла мне это всё так, чтобы я не сильно
зазнавался. И я был ей за это очень благодарен — проблем с
очередным избалованным папенькиным сынком мне ещё только не
хватало.
Ну а в реакции Милютина на звонок
Троекурова можно было не сомневаться. От того, как я подготовлюсь к
предстоящей спецоперации, зависела не только судьба похищенных
подростков, но и ещё много чего — например, карьера Ивана
Ивановича. И ему явно не хотелось, чтобы кто-то мешал мне
готовиться — слишком высоки были ставки. И судя по поведению
Родиона глава столичного отделения КФБ смог объяснить брату
губернатора, что Троекуров-младший неправ.
Но рассчитывать на то, что Родион
забудет о таком тройном унижении, было бы глупо. Сначала Мила ему
сломала пальцы, затем я над ним откровенно поиздевался на арене, а
потом ещё и отец заставил его пойти перед нами извиняться — такое
не забывается. И явно не прощается. Соответственно и мне не стоило
забывать о том, что в любой момент Родион мог сотворить
какую-нибудь гадость в отношении меня или Милы. Перед отъездом в
Москву стоило попросить Ивана Ивановича, чтобы он, пока меня не
будет, не давал в обиду мою девушку и разрешил обращаться к нему за
помощью, если ей будет что-то угрожать.