Мы решились выбраться из шкафа только через четверть часа. Убежали в детскую и только там смогли обсудить услышанное.
– Даже маменька считает, что я некрасива, – Ви застыла перед зеркалом, и глаза ее были полны слёз.
– Что ты такое говоришь, Вивьен? – возмутилась я. – Ты очень красива. Ты так красива, что я не сомневаюсь, женихи будут сражаться за право предложить тебе руку и сердце.
Она грустно покачала головой:
– Возможно, так и будет, Алэйна, но лишь потому, что папенька даст за мной хорошее приданое. Титул и деньги – вот, что может сделать красивой даже дурнушку.
Она рассуждала слишком по-взрослому.
– Напрасно ты расстраиваешься из-за матушкиных слов, – я обняла ее, и мы вместе сели прямо на пол. – Она сказала так только потому, что хотела убедить отца отправить меня в пансион.
– Но ты ведь не поедешь туда, правда? – испугалась Ви.
– Конечно, нет, не волнуйся, – ответила я.
Но я уже знала, что поеду в пансион. Герцогиня не смогла бы отправить меня туда без моего согласия, но я сама намерена была пойти на этот шаг. Я слишком хорошо понимала, что мое присутствие в замке вызывает ссоры между родителями. А я не хотела, чтобы они ссорились. У герцога и без этого было много забот.
К тому же, я не хотела мешать удачному замужеству Вивьен. Герцогиня права – присутствие подкидыша в доме способно оттолкнуть любого жениха.
6. 6. Прибытие в пансион
Монастырь Святой Женевьевы располагался в двух днях езды от нашего замка – расстояние, которое лишало меня возможности бывать дома так часто, как мне бы хотелось. Поэтому в моем дорожном сундучке была одежда на все сезоны. Ее светлость на радостях даже позволила мне взять с собой почти новую шубку Вивьен.
А вот отец и сестра провожали меня в пансион со слезами на глазах.
– Обещай, что будешь писать мне хотя бы раз в неделю, – требовала Ви.
– Сообщи, как устроишься на новом месте, – вторил ей его светлость. – И если в чём-то возникнет надобность, без стеснения обращайся к настоятельнице – она сестра моего доброго друга графа де Рошфора.
Сопровождала в пансион меня мадемуазель Катриона – худшую собеседницу я и представить себе не могла. Разумеется, она всю дорогу потчевала меня «полезными» советами.
– Ведите себя достойно, мадемуазель! Помните, что вы представляете там герцога Аранакского!
После того разговора на кухне, подслушанного мною на кухне несколько лет назад, экономка стала сдержанней на язык – должно быть, сказывалось внушение его светлости. Она уже не позволяла себе дерзких высказываний в мой адрес. Но взгляды, которыми она меня награждала, дружелюбными так и не стали.