Христиан спросил:
– Стало быть, ты все-таки будешь с ним драться?
– Если ему вздумается на нас напасть.
– Хорошо, – сказал Христиан. – Значит – если…
Хантер взглянул на мальчика. Несколько его нитей судьбы изменили цвет. Похоже, ученик желал этой встречи с волком-оборотнем. Может быть, у него были какие-то счеты к людям-волкам. Может быть, ему хотелось убедиться, что настоящий охотник и в самом деле способен победить даже такое страшилище.
Хантер подумал, что если судьбе будет угодно, так и случится.
Вой послышался снова. Теперь он звучал совсем близко. Сомнений уже не осталось – оборотень бежал к ним. Вряд ли он спешил для того, чтобы забрать их жизни. Просто так легли кости судьбы, и дороги их должны были пересечься.
Это случилось.
Оборотень выскочил на дорогу шагах в двадцати от путников и, увидев их, зарычал.
Он любил свой рык. Тот неизменно наводил на обычных людей ужас, давал им понять, что убегать бесполезно. Услышав его рык, люди цепенели, лица их искажались, становились такими, какими и должны быть. Лицами людей, готовых к смерти, ощутивших ее притягательную неизбежность, ожидающих только последний, почти милосердный удар острыми когтями или укус страшных, вооруженных кинжалами зубов челюстей.
Люди. Они были всего в двадцати шагах и, как обычно, даже не пытались бежать. Вот только лица их на этот раз… Они должны были быть у них совсем не такими. Впрочем, сейчас это уже не имело никакого значения.
Оборотень бросился к охотнику и его ученику. Он мчался по дороге, неотвратимый, безжалостный, смертельно опасный, прекрасно понимающий, что теперь добыче от него в любом случае не уйти.
Хантер коротко бросил Христиану:
– В сторону.
Дорога учит хладнокровию и предусмотрительности. Мальчик повиновался беспрекословно.
Он отскочил с дороги, к зарослям беленики. Там лежала тяжелая, заостренная с одного края палка. Подхватив ее, Христиан приготовился прийти на помощь своему учителю, если тому придется туго.
А дальше, собственно, началось сражение, и оно было таким, что мальчик забыл о палке напрочь. Он просто стоял и смотрел. По правде говоря, больше ничего от него не требовалось.
Оборотень прыгнул, когда его и Хантера разделяло шагов пять. Это было даже красиво. В этом было изящество и грация. Огромная зверюга оттолкнулась от земли так, словно весила не больше пушинки.