Клод наклонился ко мне:
— Будешь манкировать2 мой авторитет, вонючка, превращу обратно в
фарш.
Вместо ответа я пошатнулась и упала бы, если бы между нами не
встал Сенчин:
— Иисус-дева-мария, прекращайте драку. Образец только что вышел
из процесса. У меня пара вопросов…
Отвёл меня на кушетку. Ноги снова начали идти в разные стороны.
Уложил и оттянул мои веки:
— Головокружение?
— Сильное.
— Наблюдалось у всех существ. Скоро пройдёт. Вопрос, как глубоко
воспроизводится краткосрочная память?
— Всё помню.
— Насколько близко до момента выхода из АКОСа?
Я отвела морщинистые руки профессора от лица:
— Хватит мне глаза тереть. Мне уже лучше.
Глава 4. Чувствующее существо
Я снова села и поправила постоянно спадающую лямку комбинезона.
Профессор Сенчин грубо взял меня за волосы. Привык, старый
извращенец, обращаться с новорождёнными синтезанами, как со
скотом.
Перехватила его старческую кисть и заломила пальцы. Дед
запищал.
— Будь ласковее, старик, а то не доживёшь до конца задания.
Сенчин осторожно убрал мои волосы со лба и прилепил два
электрода.
Клод вернулся под прикрытие кушетки. Диковинно было смотреть на
него, как на постороннего, чьи мысли могла угадать до самого
последнего, скрытого образа. Его бесило то, что я взяла имя
постыдного воспоминания, а меня это почему-то веселило.
Антуан держал позицию наискосок от заблокированной двери. Но
ханаатцы медлили со взрывом. И я, и Клод догадывались, что они
пытаются просчитать заряд так, чтоб не повредить АКОС. Антуан
поглядывал на меня с отвращением, которое казалось напускным.
Гоша как всегда делал вид, что хладнокровен и философски
равнодушен. Что никакие синтезаны командана Клода, пусть и
противоположного пола, его удивить не способны. Настоящее имя
сержант-шефа — Ив де Гош. Он гордился аристократическим «де»,
свидетельствующем о происхождении из упразднённой сто лет назад
провинции Гош.
За эту гордость его и высмеивали, упорно называя простонародным
«Гоша». Глупо гордиться дворянским происхождением среди офицеров
Империи Ру́сси, где дворянин — каждый третий.
Сенчин прилепил мне ещё два электрода на виски.
— Постарайся рассказать самые ранние воспоминания, — сказал он,
поглядывая на экран табло.
— Дед, — вздохнула я и поперхнулась: изо рта воняло, как из
лежбища больных брюхоногов. — Нас сейчас будут атаковать ханаатцы,
а ты хочешь, чтоб я рассказывала истории?