– Это твоих рук дело!
Мы вышли посмотреть, что же произошло.
Лиза обмотала туалетной бумагой всю мебель в рекреационной комнате (вместе с сидящими на ней кататониками), телевизор, даже противопожарные опрыскиватели на потолке. Бесконечные метры бумаги липли ко всему, свисали отовсюду, все вокруг было в бумаге. Красота!
– Она не обдолбанная была, – сказала я Джорджине. – Она просто готовилась.
Лето у нас было классное. Лиза рассказала кучу историй о том, как она провела те три дня на свободе.
Однажды меня пришли навестить. Я сидела в рекреационной и наблюдала за тем, как Лиза пялится в телевизор, как вдруг вошла медсестра и сказала мне:
– К тебе пришли. Мужчина.
Это явно не мой злосчастный парень. Во-первых, он к тому времени уже не был моим парнем. Как у кого-то, запертого здесь, вообще может быть парень? И потом, он не мог себя заставить навещать меня тут. Оказывается, его мама тоже какое-то время провела в психушке, и он как мог избегал напоминаний об этом.
Это не отец – он вечно занят.
И точно не мой школьный учитель английского – его уволили, он уехал в Северную Каролину.
Я пошла посмотреть, кто же это пришел.
Он стоял в гостиной и смотрел в окно – высокий, как жираф, с тусклыми взъерошенными волосами и покатыми плечами научного работника, руки его торчали из коротковатых рукавов пиджака. Услыхав, что я вхожу, он повернулся в мою сторону.
Это был Джим Уотсон. Я была рада его видеть, поскольку он еще в пятидесятых разгадал секрет жизни, и, быть может, он приехал поделиться разгадкой со мной.
– Джим! – воскликнула я.
Он медленно направился в мою сторону. Он медленно двигался, мялся в нерешительности, а то и вовсе терялся в собственных мыслях, когда должен был говорить с людьми – тем он мне и нравился.
– Ты неплохо выглядишь, – сказал он.
– А ты чего ожидал? – удивилась я.
Он пожал плечами.
– Что они с тобой здесь делают? – шепотом спросил он.
– Ничего, – ответила я ему. – Ничего они тут не делают.
– Ужасное место, – сказал он.
Гостиная действительно была чуть ли не самой ужасной комнатой во всем отделении. Она была огромная, заставленная огромными креслами из кожзаменителя с виниловым покрытием, которые пердят, стоит только на них присесть.
– На самом деле не так уж тут и плохо, – возразила я. В отличие от него, я уже привыкла к этому месту.