– Теперь скажи мне, чему, по правилам арифметики,
равна электрификация?
Тома задумалась на секунду, потом фыркнула в ладошку
и насмешливо скосила на меня глаза:
– Это чему ты честную комсомолку пытаешься научить?
Кое-кому из моей родни такая арифметика может
не понравиться.
Комсомолка… Пару секунд рассматриваю длинные, болтающиеся почти
до пояса, ушки серой пуховой шапочки, изо всех сил
стараясь вести себя взросло. Потом машу на все рукой
и несильно дергаю за ушки, надвигая край шапки Томе
на брови. На мгновение замираем, глядя друг
на друга, и вот я уже легко бегу, набирая скорость, через
пустую дорогу, на вдохе слышу кислый запах ржавчины трамвайных
рельсов, мельком любуюсь переливами бензина на мокром
асфальте, в ушах – шум ветра…
Взлетаю на тротуар, увернувшись от заполошно
шарахнувшегося из-под ног голубя, сворачиваю левей, туда,
где в воздухе разлит горьковатый запах разбухшей
от влаги коры тополей, и кошу взгляд назад.
В полутора шагах за мной несется тонконогий олененок:
из-под шапки кое-где вырвались на свободу рыжевато-каштановые
прядки, ноздри раздуваются в наигранном гневе, на губах
танцует довольная улыбка. Пробегаю еще метров пять и, резко
остановившись, разворачиваюсь, вскидывая портфели
в стороны.
Ах как жаль, что нет снежной целины
за спиной! Многое бы сейчас отдал за то, чтобы
увлечь влетевшую в меня девчонку в пушистую белизну и,
падая спиной в хрустящую мякоть, увидеть над собой
распахнувшуюся высь и изумление в приближающихся
глазах…
Четверг 31 марта 1977
года, 13:20
Ленинград, Измайловский
проспект
«Все хреново», – подвел я черту под анализом
и с укоризной посмотрел на портреты членов
Политбюро. Не оправдали они моих надежд, вместо плана –
руины. Нет и не будет никакого патрона…
Не к кому идти, стучаться, писать и что-то
доказывать. Нет адекватного лидера со стратегическим
мышлением, способного на поступок. Некому предъявлять
доказательства предстоящей катастрофы, не с кого
требовать смены курса.
Брежнев и раньше не был стратегом, выполняя, правда
достаточно качественно, роль арбитра. Но вот уже три года,
как началась его деградация, причем именно сейчас ситуация
впервые стала по-настоящему тяжелой. Дошло до того,
что мы уклоняемся от организации встреч
с президентом США из-за боязни, что Первый что-нибудь
начудит даже при встрече в составе делегаций.