– Да. И занимаешься ты во снах отнюдь не медицинской работой. –
Я с обвинением посмотрел на девушку. – Думаю пожаловаться на тебя
маме – не высыпаюсь, встаю весь разбитый.
Врачиха прихватила меня под руку и жизнерадостно рассмеялась в
небо. Хорошо у нее это получается, красиво. Я полюбовался ровной
дугой верхних зубов.
– Лучше в профсоюз напиши. Так на меня еще не жаловались. Может,
эти грымзы подавятся от удивления.
– А как жаловались?
Лицо ее на мгновение чуть посмурнело.
– Ты еще слишком молод и невинен для этих знаний, – гордо
задрала нос вверх. – Но пух из подушек с балкона девятого этажа
общежития летел красиво…
Я хрюкнул, давя смех.
– Воистину. Это не заразно?
– Инкубационный период до пяти лет.
– Передается с поцелуями?
– Комсомо-о-ол! И не провоцируй! – Она огляделась. – Тьфу на
тебя, совсем заболтал… Проскочила поворот к поликлинике. Нет,
точно, надо тебя к психоневрологу под наблюдение, отклонения
очевидны.
– А мне они нравятся.
– Ну… если нравятся… Тогда живи пока. – Врачиха еще раз
потрепала меня по макушке и, развернувшись, бодро зашагала к
повороту.
Я тоскливо облизнул взглядом тонкие лодыжки, вдохнул, выдохнул и
побрел дальше, безуспешно пытаясь вытеснить из головы мешанину
соблазнительных образов. Проклятый возраст!
Пашка с мамой живут в коммуналке, в просторной, светлой, на два
окна в тихий двор, комнате с остатками старой лепнины под потолком.
Под ногами поскрипывает рассохшийся паркет, которому уже не поможет
ни цикля, ни мастика. В углу под салфеткой с выбивкой притаилось
старинное черное пианино с двумя бронзовыми подсвечниками. Я
приоткрыл крышку и осторожно погладил клавиши. Очень похоже на
слоновую кость.
На пианино гордо возвышается бутылка из-под шампанского,
примерно наполовину заполненная серебром. Это Паштет собирает
сэкономленное на спальник из гагачьего пуха. В прошлый раз он так и
не успел накопить…
Рядом старое вытертое кресло и торшер, с выцветшего абажура
которого свисает золотая рыбка, сплетенная из трубочек капельниц. Я
плюхнулся на продавленное сиденье и еще раз огляделся, примечая
мелкие детали быта.
– Что будешь, жареные макароны или жареную картошку? – деловито
просунулся в дверь Паштет.
Я махнул рукой:
– Пофиг. Что ты, то и я. Что хочешь больше?
Пашка задумчиво подвигал бровями:
– Тогда макароны. Картошку я вчера ел. Сейчас сготовлю.