— Хорошо. — Тихо произнес он и потянулся к руке сумеречного. — Я освобождаю тебя от клятвы. — Короткая фраза освободила Морихора от обязательств перед корпусом стражей.
— Это все о чем ты хотел поговорить? — Безразлично поинтересовался эльф.
— Нет. — Покачал головой Морихор. Он тяжело вздохнул, с грустью всматриваясь в своего собеседника. — Я хотел сказать, что тоже по ней скучаю, но это ее не вернет. Мы не можем просиживать жизнь, заперевшись в четырех стенах.
Охтароку захотелось размазать мелкого паршивца по дорогому дубовому полу. Сумеречный никогда не любил Эри, а последнее время даже остерегался. Для него такой исход событий стал счастливой случайностью, хоть он никогда этого и не признает. Если раньше Охтарок сомневался в этом, то сейчас все сомнения исчезли.
— Уходи Морихор! Надеюсь, наши пути больше не пересекутся. — Скупо попрощался командующий и отвернулся от бывшего побратима.
Он не видел, как тот уходил, лишь услышал звук закрывающейся двери, а через час ему сообщили, что сумеречный покинул поместье. Так их стало на одного меньше.
Прошла еще одна неделя и с той же просьбой, к Охтароку явились медведи. Они чувствовали тоску по ушедшей паре, но не столь сильную, как волк или наг, это чувствовалась. Они ушли на следующий день, сообщив, что возвращаются в свою стаю. Только там они смогут снова наладить контакт со своим зверем.
В тот же вечер Арон окончательно расклеился. Закрывшись в погребе с многочисленной коллекцией эльфа, он хотел забыться.
Заливал свое горе, не замечая ничего вокруг.
— Решил спиться? — Насмешливо спросил неожиданно появившийся Охтарок и присел напротив волка.
— Нет. — Ухмыльнулся Арон. — Решил тебя ограбить. — И протянул бутылку другу.
Эльф только фыркнул на его заявление, но бутылку все же принял. Сделав первый глоток, он почувствовал, как терпкий напиток обжигает горло. Только вот долгожданно облегчения, это не принесло. Все та же ноющая боль, она никуда не исчезает уже больше месяца.
— Что думаешь делать? — Неожиданно спросил эльф.
Он не верил, что Арон так же, как и остальные захочет просто уйти и забыть, словно и не существовала их Эри.
— А ты меня уже прогоняешь?
— Нет, конечно, нет. — Затем последовал тяжелый вздох. — Я не верю в ее смерть. Она жива, я чувствую.
Арон поднял взгляд на друга и пустил скупую мужскую слезу. С тех пор как Эри исчезла, он не знал, что делать со своими чувствами. Так больно ему не было никогда, даже когда убили всю его семью.