Нетерпение гнало меня вперед, и ноги сами несли по исхоженному
маршруту. Поворот, переход, полу-бегом через дворик какого-то
проектного института, еще поворот, и вот впереди, за мешаниной из
пышных белых бантов, воздушных шаров и букетов гладиолусов я
углядел долгожданный тонкий профиль. Крепко вцепившись в Ясю, Тома
нервно озиралась по сторонам.
Я ускорился, торопливо протискиваясь сквозь веселую толчею.
Насколько вижу отсюда, свое обещание я уже выполнил: теперь мы с
ней почти одного роста. Ну, если без каблучков. А через годик,
когда добавлю еще дециметр, мне будет все равно, какой высоты у нее
платформа.
Обогнув кого-то из младших, я неожиданно возник у девушек с
фланга и радостно воскликнул:
- Привет, красавицы!
Реакция оказалась неожиданной: увидев меня, Тома шарахнулась за
Ясю, и в глазах ее заплескала откровенная паника.
Не понял... Я недоуменно моргнул, и моя восторженная улыбка
померкла. А где бурная встреча после долгой разлуки?
- Здравствуй, Андрей, - настороженно глядя на меня кивнула
Яся.
Тома покусала уголок губы и повторила ломким эхом из-за ее
плеча:
- Здравствуй, Андрей.
Во мне что-то хрустнуло, надломившись, и я непроизвольно сделал
полшага назад. Между нами повисло глухое молчание.
Я приподнял бровь и попытался заглянуть в глаза напротив, но
Тома тут же начала коситься куда-то вбок, деланно не замечая немого
вопроса. Ветер прошелся по ней, теребя на виске прядку осеннего
цвета, и улетел, а тишина на нашем пятачке осталась, став
оглушительной.
Сглотнул, безуспешно пытаясь смочить внезапно пересохший рот, и
перевел вопрошающий взгляд на Ясю. Та заломила брови домиком и
беззвучно шевельнула губами.
Что?
Я напрягся, пытаясь разобрать.
«Потом»?
Еще раз, словно не доверяя своим глазам, посмотрел на Тому и,
неловко кивнув, шагнул вбок. Вслед мне полетел отчетливый вздох
облегчения.
Линейку я провел в странном оцепенении. Нет, я здоровался с
ребятами, кивал и что-то отвечал, кривился в нужных местах улыбкой.
Но мы были порознь - мир и я.
«Да, здоров! Сергея Захарова на химию послали? Угу, слышал. Да,
скоропортящийся талант. Зорь, а ты еще больше похорошела. Не, ну
правда же! И ты, Кузь, и ты, куда ж без тебя... В каком месте
похорошела? А коленки у тебя красивые. Нет, и раньше нравились. Да
точно говорю! Что значит «негодяй»? Почему раньше не говорил? Так,
это... Молчал, глубоко изумленный...»