Поглазеть на представление сбежались едва не все дружинные. Отвада встал в самой середке, а вои расчистили место, как будто еще одно судилище подготовили. А так и есть. Сейчас князь громогласно объявит: «Предать полночного лазутчика смерти!» – и все. Восемь здоровяков почешут кулаки – и на сук стервеца.
– Ну, чего встали? – Отвада весело захлопал в ладоши. – Время не ждет! За дело принимайтесь! Или шутов на потребу ждете? Один есть, и хватит!
Коряга, Дергунь, Взмет, Шкура, Торопь, Гривач, Остряжь, Лякоть разом взяли в кольцо. Обычный человек уже под себя пустил бы от страха, а Безрод лишь ухмыльнулся. Вот только обычные люди не морозят равнодушием из глаз, не угрюмничают от солнца до солнца.
Коряга ударил под дых, Дергунь – в грудь, Шкура – в лицо, Лякоть – с обеих рук по почкам, а Безрод закрылся, как умел. Жестокие удары потрясали с головы до ног, но уже с первых кулаков Безрод оценил битейщиков, будто заглянул каждому в душу. Вымерил все умение и силу, усмехнулся разбитыми губами. Жить будет, несмотря на то что у молодцев разыгрался нешуточный задор.
Безрод продержался столько, что остальные, раскрыв рты, столпились вокруг восьми битейщиков, где девятым в круге стал комок перекрученных жил, гудящих от напряжения.
Гуща молчал и ничего не понимал. Вроде и пожил на белом свете, но вчера собственными глазами видел то, о чем только слышал краем уха. И вот теперь перед глазами… Млеч пытался найти всему объяснение, и такими вдруг мелкими показались свои и чужие!
– Падай, падай, – шептал Моряй. – Искалечат ведь! Да к лешему гордыню, падай!
Но Безрод не мог упасть раньше, чем вокруг поймут, что не бравые парни избили подлого душегуба, а Сивый сбил кулаки восьми храбрецам. Так то!
Когда Безрод простился с памятью и лег на землю, битейщики, тяжело дыша, опустили руки. Гнев ушел через кулаки, и стояли восьмеро пустые, словно испитые крынки. Против желания всех на поляне переполнило восхищение.
– Чего же сам не бил? – почесывая затылок, пробубнил Лякоть.
– Тебе в битву не сегодня-завтра. – Щелк снисходительно похлопал его по плечу. – И ручонки береги. Меч придется держать.
Грустным выдался праздник урожая. Справить его, как обычно, не удалось. Не резал князь последнего снопа в ближайшем поселении, не варили пива хмельного, не водили девки хороводов. Скорее всего, и до осенних свадеб дело не дойдет. Не успеть. Потому играли свадьбы, не дожидаясь урочного времени. Князь еще и старейшин подгонял. Дескать, не откладывай жизнь на потом, живи теперь.