Среднеазиатский индустриальный институт (САИИ), ставший пристанищем эвакуированных преподавателей и студентов КИИ, я нашел без особого труда, но время было предвечернее, институтские службы закрыты, и я мечтал разыскать кого-нибудь из знакомых киевских студентов, чтобы приютили на ночь. Мне повезло: одним из первых я встретил доброго приятеля Бориса Шпильского. Мы так обрадовались, увидев друг друга, что расцеловались, как родные. Встречу по моей инициативе (и на мои средства, так как Боря давно был «на мели») отметили в близлежащем кафе. Во время ужина обменялись новостями, после чего отправились в общежитие, где жил Борис.
Мужское отделение этого «общежития» представляло собой большую комнату, в которой было всего три предмета мебели: небольшой стол в центре комнаты, казарменного типа кровать в углу и убогий платяной шкаф, частично загораживавший кровать от посторонних глаз. На полу вдоль стен – скромные пожитки обитателей. Здесь постоянно жили двадцать с лишним студентов, не только киевлян, но и прибывших в Ташкент из других оккупированных городов Украины. Кроме постоянных жильцов, среди ночующих всегда были «нелегалы», еще не оформившие законным образом свое пребывание в городе (иногда на таких производились облавы). Готовясь ко сну, жилец полысевшей шваброй сметал пыль и мусор со своего пятачка и разворачивал на нем «постель» (несколько газет, реже – старый половичок или порожний мешок, а портфель или книги, накрытые пиджаком, служили подушкой). Почти все спали в верхней одежде. Самым привилегированным спальным местом был стол, его занимал тридцатилетний «вечный студент» из Одессы. Иногда утром под столом можно было увидеть очередного «нелегала», появившегося, когда все уже спали. Единственную в комнате кровать занимали «молодые» (все остальные вели себя деликатно, никаких двусмысленных реплик по поводу новобрачных не отпускали).
Следующим утром, наскоро умыв лица и собрав «постели», мы направились в институт. В нескольких метрах от общежития начинались ряды Алайского базара, поразившего меня изобилием и гигантскими размерами даров солнечной природы Узбекистана.
Итоги похода в институт были характерными для того времени. Лишь через несколько дней удалось получить справку, с которой начиналось хождение по инстанциям (вот ее подлинный текст: «