В Запорожскую сечь Клим прибыл уже весной, в разгар половодья.
Поначалу дело шло ни шатко, ни валко. Обиженный на Москву вообще и
на Ивана Мекленбургского в особенности самопровозглашенный гетман
Сагайдачный принял посольство холодно. Приближенные его тоже
воротили нос, а рядовые казаки, особенно из числа не слишком умных,
частенько задирали охранявших дипломатическую миссию стрельцов и
боярских детей. Однако далеко не все на Сечи относились к Москве
враждебно.
Как-то поздним вечером, когда добрые люди уже ложатся спать, к
Рюмину заявился известный своими набегами на турок Яков Неродич по
прозвищу Бородавка. В отличие от шляхтича Коношевича-Сагайдачного,
Яков происходил из простых казаков и всего в этой жизни добился сам
головой и саблей.
- Доброго здоровья, пан посол! – с кривой усмешкой
поприветствовал он дьяка. – Гостя незваного примешь ли?
- И тебе не хворать, атаман, - отозвался Рюмин, показывая на
лавку. – А что до приема, так это смотря с чем пришел…
- Слышал я, что наш гетман тебя неласково принял?
- Лично мне от Сагайдачнго ласка без надобности, чай он не
девка.
- Ха-ха, - искренне развеселился Бородавка. – Я как погляжу, ты,
пан посол, в своего царя удался. Тот тоже на язык остер!
Клим в ответ только пожал плечами и кликнул слуг, чтобы принесли
вина.
- Выпьешь, атаман?
- С хорошим человеком, отчего же и не выпить? – охотно
согласился казак.
- За здоровье его царского величества Ивана Федоровича
Мекленбургского! – провозгласил дьяк.
- Добрый вояка, – одобрительно кивнул Яков и в два глотка осушил
поданный ему кубок, после чего вытер пышные усы и добавил, - вино
тоже доброе!
- Вы встречались с ним? – высоко поднял бровь Клим.
- Та было разок, - ухмыльнулся Бородавка, но в подробности
вдаваться не стал.
- Что же, теперь давай за твоего короля? – предложил Рюмин.
- Тю! – скривился как от касторки гость. – Та хай ему грец,
собаке!
- Не любишь Сигизмунда?
- А он не девка, чтобы его любить! – хохотнул казак, но тут же
посерьезнел и протянул кубок. – Давай лучше выпьем за всех добрых
людей, какого бы они звания не были. За тех, кто с погаными воюет
на суше и на море. Кто христиан вызволяет из неволи.
- За такое грех не выпить, - согласился дьяк, наполняя чаши.
- А теперь скажи мне, пан посол, - перешел к делу атаман,
отодвигая от себя опустошенную чару. – За каким бесом твой царь
прислал тебя к славному низовому воинству?