- Я только недавно появилась на занятиях, - объяснила Демира. –
Многого не знаю. Почему нас развозят по местам не на своих машинах,
а на муниципальных?
- Личные машины на места аномальных зон не допускаются, -
выждав, сказал Кристофер, поскольку Терренс замешкался с ответом. –
Эти места охраняются воинскими частями. Пропуск будет только для
муниципальных машин – и то при условии разрешительных
документов.
После этой тирады Терренс чуть не сунулся между двумя сиденьями,
чтобы внимательней разглядеть Кристофера, словно тоже впервые
увидел его. Демира ещё подумала: «Что это он? Не ожидал, что Крис
умеет так выражаться?» Она даже почувствовала определённую гордость
за «типа с косичкой», хотя недавно чуть не разругалась с ним… А
потом, когда в машине появился водитель, притихла, слегка
растерянная: она ведь тоже считала Кристофера лентяем и
разгильдяем. Вон, отчитала, что он лекцию почти и не писал. А на
практикуме-то он работал сосредоточенно, да ещё успевал командовать
ею и тщательно проверять все части работы. И про машины знает…
Что-то тут не сходится.
Но Кристофер подождёт. Тут ещё проблемы имеются, которые надо
решить. Но – личные. А значит, надо обдумать.
Обдумать личное в полной мере не удалось.
От дома к академии Демиру возила Наида. И девушка видела только
несколько улиц с двух-трёхэтажными домами. Почти спальный район. Но
от академии их машины поехали другой дорогой. И, когда свернули на
более просторную дорогу, Демира ахнула, восторженно потрясённая
зданием, словно взмывающим к высокому, по-осеннему ярко-голубому
небу, к высоким же белым облакам. Но ахнуть заставила не только
форма здания, но и… материал, из которого его построили. И цвет.
Архитекторы будто решили, что взмывающая форма должна
поддерживаться молочно-белым, со скользящим по нему голубым
оттенком. Оттенок этот был таким невероятным, что создавал
впечатление прозрачности.
На её аханье взглянул посмотреть на улицу Кристофер, не преминув
при этом слегка опереться ладонью на её колено. За что и получил по
запястью – и охнул сам.
- Да-а, - пробормотал он, откинувшись на спинку и потирая
запястье, - красивый был храм.
Пробормотал – и теперь Демира в обалдении уставилась на него:
«Был?» Но её взгляд внезапно перетянул Гарм, который тоже пытался
разглядеть, что именно изумило девушку. И Демира смотрела на него в
упор, забыв обо всех зданиях: призрачный Гарм, видимый сквозь
парня, чуть склонившегося головой к креслу Терренса, на клочке
бумаги рисовал девичью голову с растрёпанными, вероятно на ветру,
волосами. Эта голова, казалось, выглядывала из какого-то довольно
узкого окошка – и Демире почему-то почудилась знакомой.