Аккуратно опустив труп на пол, Шамиль вытащил нож из раны и обтер лезвие о тельняшку убитого. Больше в камбузе никакие сюрпризы его не ожидали. Он двинулся дальше, к каптерке и прочим хозяйственным помещениям. Кто-то мог спрятаться там.
Хасиф, которому была поручена зачистка кают, тоже сделал свое дело без ошибок. На каждую каюту он тратил не больше десяти секунд – мощный удар ногой в дверь, шаг вперед, если кто-то есть, то короткая автоматная очередь, если никого на виду нет, то молниеносная проверка койки, шкафа – вдруг обитатель каюты спрятался. И дальше. Большая часть кают пустовала, только в трех из них араб застал людей. Да еще из одной, находившейся в самом конце коридора, выскочил моряк, видимо, надеясь удрать. Зря он на это надеялся. Хасиф всадил ему пулю в спину, между лопаток. А потом, когда подошел к неподвижному телу поближе, выстрелил еще раз – в затылок.
Когда Хасан аль-Кеир поднялся на палубу, все уже было кончено. Его встретил один из арабов.
– Потери? – коротко спросил Хасан.
– Потерь нет.
– Рубка?
– Захвачена.
– Пленники?
– Капитан, штурман, старпом, один из механиков. И еще трое.
– Где они?
– В рубке.
– Отлично. Оставайся здесь. Только автомат убери. Подай сигнал остальным нашим, пусть сюда перебираются. И скажи им – пусть уберут этих, – он кивнул на трупы.
Войдя в рубку, Хасан одобрительно кивнул Фариду. И перевел взгляд на Пуговкина. Тот уже успел немного прийти в себя и вспомнить о том, что он капитан. Пусть и не военного судна, но все же судна.
– Что вам надо? – Пуговкин понял, что вошедший – главный. Разговаривать с тем типом, который ворвался сюда с топором наперевес, было просто бессмысленно. С этим – другое дело.
– Меня зовут Хасан. И если вы все хотите остаться в живых, в ближайшее время вы будете беспрекословно выполнять все мои команды. Первое, что я требую, – немедленно свяжитесь с ледоколом. Придумывайте что угодно, но ледокол должен сбавить скорость и дождаться нас. А еще лучше, если он сам сюда вернется.
– Это невозможно! – воскликнул Пуговкин. – Бессонов не имеет права...
– Молчать! – Хасан сказал это слово вроде и негромко, но Пуговкин осекся. Очень уж интонация была зловещая.
– Если я еще раз услышу слово «невозможно», ты лишишься одного уха. Для начала, – по-прежнему практически не повышая голоса, сказал Хасан. – То же самое будет, если еще раз меня перебьешь. Кстати, остальных это тоже касается.