— Люди добрые подобрали. Шибко тощий был и юркий. В игольное
ушко пролезть мог. Вот и лазал. По домам тех самых аристократов.
Потому что от бати, кем бы он ни был, мне досталась капелька дара.
Обходить простейшую защиту. Насмотрелся я в этих домах такого, что
даже рад теперь тому, где я. Ну а с тобой что не так?
— В смысле? — совершенно не понимаю я и напрягаюсь.
— В смысле совсем ты чудной для княжича, парень. Вроде и гладко
говоришь, и наивный порой как дитя. А потом вдруг смотришь таким
взглядом, что жуть берет. Ты только не заводись, но притворяться
тебе надо еще поучиться.
Я проколося тем, что злобно зыркаю? А, хтонь, срисовал и
срисовал. Вряд ли побежит всем рассказывать, что с Белаторским
что-то не так. Но над его словами стоит подумать.
— Недостаток хорошего воспитания, — ухмыляюсь. — Наложенный на
болезненное восприятие окружающей действительности.
— Завернул, — уважительно кивает Никола. — Да ладно, парень, мне
твоя тайна ни к чему. И без того слишком много знаю.
Радуюсь его беззлобному «парень», сменившему «пацана». Еще
немного и по имени назовет. В общим, расстаемся мы с самыми
наилучшими и искренними пожеланиями больше не видеться.
Осталось совершить узаконенную кражу съестного на кухне и можно
поспать. Но неожиданно встречаю там подстерегающего меня деда.
Хмурое выражение не мешает ему уплетать мои пирожки. Сокровище
Филиппы Матисовны служит закуской янтарному напитку в его
стакане.
Я присаживаюсь рядом, подвигая блюдо поближе к себе.
— Чем от тебя так воняет? — дед сморщивается, принюхиваясь к
моей одежде.
— Интересными знакомствами, — язвительно отвечаю я. — Неважно, в
общем.
— Ты, Игорь, шибко прыткий стал, — он начинает недовольно
бухтеть. — Ишь, хвост распушил, как только император отметил.
Скромность, достоинство и уважение - лучшие черты княжича. А ты
шляешься ночами неизвестно где. И без того слухов о тебе ходит
много. О Белаторских!
Занесло немного, ну бывает. Сложно мне принять этого сурового
мужика за родню. Но уважение к возрасту проявлять не помешает. Тем
более, что дед того точно заслуживает. Методы его воспитания мне,
может и не близки, но понятны.
— Извини, — искренне говорю я. — Ничего порочащего честь рода я
не делал, клянусь.
— Ладно, — смягчается дед. — Не забывай просто, что великий род
это не только преимущества, но и обязанности. И займись лучше
подготовкой к отъезду.