— Я виноват, — с усилием отвечаю, отрывая язык от неба, в горле
першит от сухости.
«Хранитель свободен. Принесешь мне достойную жертву в
пустыне...»
Не знаю, говорит он мне что-то еще, я вырубаюсь. Приводит в
чувства меня жрица. Ее взволнованное лицо тут же разглаживается,
как только я улыбаюсь. Не смотря на то, что улыбка моя
кровавая.
Чувствую влагу на губах и ушах, трогаю и вижу красный след на
пальцах. Тело пробивает мелкая дрожь, голова раскалывается, но
аудиенцию я вроде пережил. Что-то хрустит в шее, хребту пришлось
нелегко.
Когда я возвращаюсь, шатаясь, на кухню, Богдан на пару с Бэсом
жрут пирожки, мирно болтая. Покровский вскакивает, увидев мое
состояние, а хранитель взмахивает руками:
— Спас меня, молодой господин! Вызволил из проклятой штуковины!
Боги были к нам добры.
— Что это было? — хриплю я, игнорируя радость одного и
беспокойство другого.
— Не дозволено мне было, — сникает божество. — Мы с княжичем
поговорили, не его это вина. Но головушку то ему подправить
надобно. Пойдет он к главе рода бога-целителя, в пустынях
значит.
Отлично, никто не виноват, а жертву приносить теперь мне. Какая
будет достойна бога? И почему в пустыне... Ладно, нарежу ему ушей
демонов. Если найду ушастых.
***
В ночь перед отъездом, кажется, никто не спал. Сначала я
несколько часов прощался с Кирой. Жрица, несмотря на мои
возражения, благословляла меня удачей до полного исступления.
Потом меня мучал дед, сбивчиво давая разнообразные советы и
указания. Я был ими настолько воодушевлен, что вырубился. За что
получил подзатыльник и пожелание удачи. С таким количеством удачи
мне должно повезти поспать хотя бы в самолете.
Но мысль об этом лишает меня всей сонливости и усталости разом.
Потому что за всю свою жизнь мне не приходилось летать. Все мои
мечты и фантазии о перелетах так и остались мечтами и
фантазиями.
И на меня накатывает странное чувство - страх неизвестности,
когда от тебя ничего не зависит. Нет, я не думаю о крушении или
подобной ерунде. Я просто не знаю, к чему мне готовиться и бешусь
от этого.
В общем, когда на рассвете мы садимся в машину с Яром,
нервничать я начинаю конкретно. Брат, к счастью, не замечает еще
одного повода для идиотской шутки, потому что засыпает. В нем,
похоже, включается режим «спи в любой удобный момент». Я ему
завидую, но даже глаза закрыть не могу.