– Устарелое представление.
– Да? – спросил Алексей и саркастически усмехнулся, подтягивая на коленях полосатые пижамные брюки. – А кто беспрерывно мучает меня? Знаю я все твои фишки! Сытый и безмятежный ничего не создаст, – ехидно проговорил он. – Разве это не твои установки? Я родился, и ты дал мне дар, даже не спросив, нужен ли он мне. И чтобы выжать из меня по максимуму, ты давишь меня всю жизнь. Мне тридцать три, твой пресловутый возраст, а сколько я уже всего перетерпел?! И голод, и нужду, и горе, и бесконечную боль, и предательство. Я уж не говорю о тех страстях, которые разъедают меня изнутри, о тех невероятных взлетах и падениях души. И все это только для того, чтобы мой слух, вернее, слух моей измученной души, приобрел необыкновенную остроту и чувствительность, и я услышал и донес на землю твои песни. Вся моя жизнь подчинена только этой задаче. А я?! Обо мне ты подумал, черт тебя дери!
При этих словах фигура чуть вздрогнула и как бы истончилась.
– Извини, зря я черта при тебе упоминаю, – тихо сказал Алексей. – И у тебя свои проблемы, нам неведомые. – После паузы он продолжил с прежней интонацией вызова: – А я – человек! И хочу обычного человеческого счастья. Тебе это в голову, или что там у тебя, не приходило? Хочу дом, жену, детей, простое счастье и заботу близких. Мне так мало надо! Отпусти меня, освободи от этой пожизненной каторги творчества. Зачем ставить меня, простого смертного, на одну доску с тобой, великим творцом мира? Ты – жесток!
Алексей замолчал, сжав виски ладонями и закрыв глаза.
Фигура не двигалась. В комнате было темно. Только тусклый свет фонаря за деревьями бросал причудливые тени через окно на белые стены. Фигура пошевелилась. Тихий голос произнес:
– Я люблю тебя, Алексей, божий человек. И твоя боль – это моя боль. Ты чувствуешь меня сердцем, когда пишешь музыку.
Алексей выпрямился и гневно посмотрел на белый силуэт.
– Надоело мучиться! Хочу избавить себя от страданий и, значит, от тех мелодий, которые рождаются внутри меня от боли и переизбытка мыслей и эмоций. А ведь это твои мысли и эмоции.
– Это спорный вопрос.
– А ты никогда не думал, что в один прекрасный момент я могу не выдержать и разорваться изнутри?
– Напишешь – облегчишься.
– Благодарю! – сказал Алексей, вскочил, по-старомодному щелкнул пятками и резко кивнул.