По прошествии двух часов уставший,
но сияющий как начищенный медный чайник Ферр, с не менее довольной
Эбеной под локоток, спустился обратно в зал. За прошедшее время
старшина успел сполна воспользоваться продажной любовью негритянки,
отдохнуть, валяясь на кровати и ведя неспешный разговор, а после
снова выложился так, будто какой-то норматив сдавал. Чёрная леди
тоже отдавалась делу полностью, а не отбывала повинность. Умений
для постели от Улья ей не досталось, но это был тот самый случай,
когда они ничуть не требовались. Горошины за столь прекрасно
проведённое время рейдеру оказалось не жалко.
Во время перерыва, лежа на постели,
на спине с заложенными под затылок руками, Феррум успел выслушать,
что экзотическая дама не такая уж и экзотическая. Мама у нее,
оказалось, была русской и соответственно сама она являлась на
половину этой же национальности. Откуда точно приехал папа, даже
мама не знала. Было это в олимпиаду 80, но он не был спортсменом, а
занимал какую-то должность при команде. Мама тогда из небольшого
городка Московской области сбежала, чтобы посмотреть на олимпиаду.
Мама и папа переспали всего несколько раз, а может даже и один раз.
После чернокожей юноша исчез из жизни женщины, оставив подарок.
Саму ее вернул домой, бушевавший по поводу побега, отец.
Через девять месяцев родилась
здоровенькая и крепкая малышка. Все бы хорошо, да вот только
девочка уродилась цветом кожи в отца, и жизнь уготовила ей не
легкую судьбу. Ещё до попадания в Улей стала экзотической
проституткой. Случилось это в середине девяностых ее мира, когда Эб
еще и восемнадцати не исполнилось. Случилось это не от хорошей
жизни. Деваться оказалось некуда. Девочка, одновременно доучиваясь
в старших классах, таким образом, кормила себя и еще трех членов
семьи. Свою, никогда не бывавшую за мужем мать одиночку, не
получавшую даже той нищенской зарплаты, что ей причиталась на
ткацком заводе. Маленького брата, учившегося в младшей школе. Деда,
получившего травму и прикованного к креслу каталке, получавшему
нищенское пособие по инвалидности так же редко, как мать
зарплату.
Однако девочка на улице не работала
ни единого дня. Ее присмотрел державший салон сутенёр, который за
дорого продал девственность несовершеннолетней негритянки. Она не
одна у него была такой. Сутенер регулярно сманивал на такую работу
девочек из старших классов школ и с первых курсов других учебных
заведений. Работа чернокожему подростку почти сразу же стала
приносить удовольствие. Не только красивые вещи и дорогая еда, что
было после, но и сам процесс.