— Это лев,
— сказал он. — Судя по размеру клыков — взрослый. Вес около ста —
ста двадцати килограммов.
— Лев…?
Странно.
Львы одни
из самых желанных болванок для подселения, на них огромная очередь.
В питомниках их выращивают до года, максимум до полутора, чтобы
снизить вероятность раннего развития деградации. Если болванка
дожила до взрослого возраста, с ней должно быть что-то не так по
здоровью, либо ее не существует вовсе.
— Я
отправил шерсть на секвенирование, — сказал судмедэксперт. — Сравню
ДНК с базами питомников, может что-то удастся найти. Хотя у них там
бардак, и далеко не всех болванок вносят, но попробовать
стоит.
— Сравните
параллельно с базой осознанных, — предложила я.
Во взгляде
судмедэксперта испарилась усталость.
—
Зачем?
— Нужно
проверить все версии.
— Вы
думаете, это сделал осознанный альтервид?
— Я
допускаю.
— Игорь
знает об этой версии?
— С ним я
еще не обсуждала.
Юрий
Адамович усмехнулся и посмотрел на меня как на выскочку.
— Просто
так базы осознанных проверить нельзя.
—
Почему?
— Они вне
юрисдикции полиции и официально принадлежат Башням, значит, под
защитой закона о частной жизни осознаных альтервидов. Между прочим,
достижение ваших же правозащитников. Чтобы получить доступ к этим
базам, нужно иметь судебный ордер. У тебя есть улики,
подтверждающие, что убийца осознанный?
— Пока нет.
Я над этим работаю.
— Тогда об
ордере забудь.
— Я это так
не оставлю.
— Послушай
меня, — заговорил Юрий Адамович с выраженным желанием спасти меня.
— Я участвовал в расследованиях убийств, совершенных осознанными.
Там четко прослеживаются особенности в картине преступления. Не мне
тебе рассказывать, что внутри альтервида живет человек и, хотя
после подселения у него изменились инструменты, — Судмедэксперт
продемонстрировал когти. — Он все равно думает и действует как
человек. Это хорошо заметно по тому, как наносятся удары, как
убийца пользуется зубами. Я тебя могу заверить, что у твоего убийцы
нет и намека на сознание, — он снял простыню с трупа. — Это сделал
дикий зверь.
Я несколько
секунд смотрела на тело, представляя момент нападения льва на этого
несчастного человека.
— Я получу
ордер.
— Ты
ступаешь на скользкую тропу, сержант. Будь осторожна.
Я понимала,
что он имел в виду. Болванки львов могут позволить себе только
бизнесмены и политики, биовиды известные и могущественные. Заявить
публично, что жертву убил осознанный лев — значит обвинить кого-то
из них в тяжком преступлении. Не имея достаточных улик, я могу
накликать себе серьезные проблемы.