Последнее было нужно для, как это не пошло звучит, выбивания
средств из родственников и остальных особ «высшего света» на
благое, богоугодное и что немаловажно - полезное для всех дело.
Пять тысяч рублей скрипя зубами пожертвовала мамА. Ей вообще вся
моя активная деятельность крайне не нравилась, и вдовствующая
императрица всей душой желала сделать из меня ученого, отдав в
Лейпцигский университет. Однако, видимо Александр все же смог сжать
свои тестикулы в кулак, и этому проекту в итоге показали «красный
свет».
После того, как пожертвование сделала императрица, дело пошло
гораздо более гладко. В это время авторитет, репутация и прочие
формы понтования значили существенно больше чем в будущем, поэтому
и на благотворительность порой тратились достаточно приличные
деньги. Кто жертвовал сто рублей, кто пятьсот, князья – в основном
княгини, понятное дело, начинание-то все ж проходило скорее по
женской части – графья и прочая чиновничья и сановная верхушка
империи – тысячу, иногда две.
Отличилась, впрочем, в этом вопросе жена Александра императрица
Елизавета Алексеевна, которая пожертвовала на благое начинание
целых двадцать тысяч рублей, чего с головой хватило на то, чтобы
сделать в выделенном из казны здании ремонт, закупить оборудование
и нанять персонал. Объяснялась такая щедрость, как мне потом
объяснил Воронцов, очень просто. МамА женщиной была крайне
авторитарной, ходил при дворе даже слух, что в ту памятную ночь,
когда убили Павла, она порывалась обратиться к войскам и объявить
себя новой самодержавной правительницей по примеру предыдущих двух
Екатерин, даже не смотря на принятый незадолго до этого закон о
престолонаследии, шансов ей, в общем-то, особых не дававший. Так
это или нет, однако о характере человека говорит хорошо, и после
воцарения Александра именно Мария Фёдоровна оставалась, так сказать
«первой леди», что естественно Елизавету Алексеевну жутко бесило.
Накладывалось на это еще и то, что отношения в императорской чете
были весьма прохладными, более того последний год император
практически открыто изменял своей жене с Марией Антоновной
Нарышкиной, которая быстро превратилась в такую себе «официальную»
фаворитку императора.
В общем, я плюнул на все эти внутрисемейные половые и не очень
разборки, и в благодарность за щедрое пожертвование от невестки –
жена брата – это же невестка, всегда путался в этих терминах –
поименовал организуемое мной заведение именем святой Елизаветы. Бог
весть, что там за святая, но пусть будет, всяко не хуже других.