- А вам я настойчиво рекомендую в точности придерживаться
советов, которые Николай Павлович изложил вот в той папке. Именно
для того, чтобы все было сделано по-новому император одобрил
учреждение нового родильного госпиталя. Вы понимаете, что в случае,
если все это не сработает, то это будет неудача великого князя. А
вот если вы не последуете, советам и не дадите положительного
результата…
Продолжать было не обязательно: если брата императора в худшем
случае пожурят, а то и наоборот похвалят, учитывая его возраст, то
на карьере профессора такой провал может отразится по-настоящему
фатально.
- Я понял, ваше сиятельство, - кивнул акушер.
- Хорошо, в таком случае, если будут какие-то дополнительные
материалы или пожелания, вам передадут, а сейчас прошу нас
извинить, - Воронцов кивнул и потащил меня прочь из комнаты. Мне не
оставалось ничего кроме как тоже кивнуть на прощание и
подчиниться.
После произошедшего срыва меня очень мягко, но совершенно
безапелляционно отстранили от активного участия в мною же начатом
проекте. Вместо этого Воронцов плотно занялся моим дневным
расписанием, куда кроме прежних занятий добавились еще танцы, и
некоторые типично школьные предметы типа географии и истории. Также
к французскому языку мне ярый англоман Воронцов всунул в расписание
английский плюс я по старой привычке, оставшейся еще с прошлой
жизни, занимался понемногу атлетикой и бегом - во время пробежек и
во время молитв я мог быть уверен, что ко мне никто не пристанет, и
мог спокойно подумать о глобальном, - хотя на последнее местные
смотрели откровенно косо.
А вот с английским Семена Романовича я сумел удивить. Понятно,
что в отсутствии практики пришлось восстанавливать навык
использования этого языка, да и изменился он существенно за
прошедшие – вернее еще не прошедшие - двести пятьдесят лет, однако
более-менее прилично заговорить на «новом» для себя языке я смог
уже к лету 1803 года. И это при том, что на французском, хотя мне
его преподавали раз шесть дольше я до сих пор изъяснялся весьма
посредственно: что поделать, не нравится мне этот язык и все
тут.
В уплотнившемся графике для «государственных дел» времени стало
гораздо меньше, хотя и тут я успел состряпать и передать по
инстанции несколько докладов, поднимающих важные, а порой и не
очень вопросы. Так два месяца у меня ушло на разработку проекта
реформы русского языка. Черт побери! Полцарства за доступ в
интернет, имея под рукой сеть, эту работу можно было бы сделать за
полдня.