— Встать, лицом к стене!
Заключённый А-480 беспрекословно
выполняет приказ: встаёт к стене, сложив руки за голову, и стоит
так не двигаясь минуты три, пока тяжёлая дверь в шлюзовую камеру не
откатывается в сторону, пропуская внутрь каземата сразу троих
солдат в зелёных армейских костюмах биологической защиты с
автоматами наперевес.
— Без глупостей! Руки!
Солдаты в защитных костюмах
защёлкивают наручники на его запястьях, проворно натягивают чёрный
мешок на голову и выталкивают в шлюзовую камеру. Чуть слышно
работает насос.
— Вперёд!
Когда пять минут и несколько
коридоров спустя мешок снимают, заключённый номер А-480 находит
себя сидящим за металлическим столом в маленькой комнате из серого
бетона, с зеркалом во всю стену напротив. Руки и ноги прикованы к
стальному столу в четырёх местах, сам стол надёжно прикручен к полу
большими болтами. Кажется, сзади кто-то стоит. Скорее всего, один
из солдат в защитном костюме, а может, даже и двое. Он не может
толком рассмотреть: цепи не дают повернуться.
Некоторое время в комнате царит
тишина, затем номер четыреста восьмидесятый громко смеётся,
неотрывно глядя на своё бритое отражение в большом зеркале,
улыбаясь невидимым наблюдателям.
— Сами расскажете, что у вас
случилось?
— Заключённый номер четыреста
восемьдесят, с чего вы взяли, что у нас что-то случилось? —
спокойный мужской голос из динамика.
— С того, что последний раз меня
водили сюда на допрос пятнадцать месяцев назад, четыреста
шестьдесят один день, если быть точнее. С тех пор только
обследования и никаких вопросов. А тут вдруг вы вытаскиваете меня
посреди ночи, или какое там время суток за стенами, чтобы
поговорить. У вас должна быть веская причина. Дайте угадаю —
произошёл инцидент или даже, возможно, нападение. Наши общие друзья
неожиданно вернулись.
— Сейчас не время для глупых шуток,
номер четыреста восемьдесят! — новый голос, женский. Резкий,
решительный и одновременно взволнованный. — Вы будете нам
помогать?
— Как? И чем я могу вам помочь? У вас
что-то случилось, но я про это ничего не знаю, так какую помощь вы
ждёте? Что я должен сделать? Что вообще могу сделать, будучи
прикованным к столу в тюремной камере?
— Вы можете поделиться с нами
информацией.
Заключённый снова смеётся.
— Господи, ну сколько можно? Я
делился с вами информацией множество раз. Ваши специалисты по
получению информации допрашивали меня с детекторами лжи и
сыворотками правды тридцать семь раз подряд, и вы прекрасно знаете,
что я не врал и рассказал обо всём, что знаю. Мне нечего добавить к
уже сказанному. Из одиночной камеры под землёй без всякой связи с
внешним миром многого не узнаешь.