Зрители искренне рукоплескали — певцы сменялись. Юную ваниэ с
арфой в нежно-кремовом, струящемся платье, что пела о сотворении
Валинора и рождении Древ, сменил гибкий и ловкий эльда, держащий в
руках скрипку. Поклонившись, менестрель обратился с хвалебной одой
к Варде Элберет, Возжигательнице звёзд.
И так — раз за разом. Восхваления Валар (в основном — правящей
четы, хоть иногда и другим перепадало), баллады о их деяниях и
творениях. Нежные и трепетные истории любви перемежались с
терзающими душу трагедиями времён похода Трёх Родов Эльдар в Аман.
Песни-натюрморты, повествующие о лесах и полях, сменяли льстивые
серенады о красоте королев и богинь.
Однако если не обращать внимания на откровенно бедное и пресное,
на личный взгляд что Малекита, что Феанаро, содержание — каждое
исполнение было схоже с остальными в одном. Все они были совершенны
по своей форме. Голос, слух, музыка, вплетаемое в песню волшебство
— детали мозаики вставали в пазы как влитые, вместе давая то, что
не могло не завораживать неискушëнного зрителя. Чувствовалась
мощная школа — скреплённая не только безупречной техникой, но и,
прежде всего, единой идеей, единым мотивом, что так или иначе, не
мытьем, так катаньем, скользил в каждой песне. И связан он был с
Эру, Великой Музыкой и Айнур. Даже если мелодия не была напрямую им
посвящена.
И Чародей видел реакцию по глазам. Многих Нолдор оно
завораживало, западало в глубину души. Он читал это во взглядах
сидящих и стоящих эльфов. Изумление. Восхищение. Желание
прикоснуться к этой ранее неизведанной красоте ещё, желание
испытать то блаженное забытие, что они сулили.
Были, впрочем, и другие. Отнюдь не всем из Нолдор пришлось по
вкусу то вялое вечнопоющее блаженство, что сейчас протягивали на
подносе Ваниар. Во взглядах читались и сомнения, и откровенная
неприязнь — особенно в глазах более старших, тех, кто застал поход
в Аман и за свою жизнь успел повидать немало. Тех, кто успел на
своём пути и пролить кровь орков, и похоронить друзей, и проложить
дорогу для своего народа к тёплому месту под светом Древ. Таким
праздное небытие явно претило.
Претило оно многим из тех, кто был ровесником Феанаро, молодым и
горячим, жаждущим собственных потерь и поражений. Тем, кого не
обманула совершенная форма, скрывающая блеклое содержание, кто
сумел, отринув волшебство музыкальной картины, вслушаться в смысл
сказанного.