Безусловно, Милославская не была черства душой. Не будь она озадачена убийством Воробья, она бы весь день ужасалась услышанному. Но теперь в ее сознании места не оставалось ни для чего, кроме ведомого ею дела. Она искала ответ на вопрос: был ли Воробей убит за резкую реакцию на поступившую в его адрес угрозу – и не находила его. Ни о каких других происшествиях в среде местного криминалитета речи не шло, значит, навряд ли Воробьев успел сделать какой-то резкий выпад в адрес противников.
Далее последовал «Прогноз погоды», и ждать от телевидения было уже нечего. Яна взмахнула пультом, и экран погас. «Возможно, журналисты еще не пронюхали того, о чем я подозреваю, – подумала она и немного успокоилась, однако тут же вслух заключила: – Обращусь к Семе»
Семен Семеныч в этот момент счастливо почивал, поскольку имел договоренность явиться на работу двумя часами позже обычного. Он громко храпел, раскинувшись посреди кровати и выставив вперед свой все более округляющийся живот.
Дверь в его спальню тихонько скрипнула, и в щелку осторожно просунулось взволнованное лицо его жены.
– Сема-а, – шепотом ласково позвала она, – Семушка-а.
Руденко даже не шевельнулся.
– Сема, – позвала Маргарита Ивановна чуть громче.
Три Семерки дернул головой и перестал храпеть.
– Сема, тебе звонят, – теперь уже вслух сказала его супруга, шире открыв дверь.
Руденко промычал что-то невнятное. Маргарита Ивановна зашла в комнату, наклонилась к мужу и тихонько потрясла кончик его подушки.
– А? – испуганно спросил тот, резко приподняв голову.
– Иди к телефону, там Яна.
– О-о-о, – тяжело протянул тот, снова плюхнувшись на подушку. Закрыв глаза, хрипло спросил: – Чего она хочет?
– Я-то откуда знаю! – всплеснув руками, тихо воскликнула Маргарита Ивановна и, выходя из комнаты, заворчала: – Поди, разбери вас…
Руденко кряхтя сполз на край кровати, спустил ноги и, чуть приоткрыв один глаз, стал искать свои тапки. Найдя и всунув в них ноги, он звучно зевнул, тяжело поднялся и, ширкая ногами по полу и почесывая живот, пошел к телефону.
– М-да, – тоном ленивого кота произнес он.
– Сема, утро доброе. Это Яна.
– До-у-э-оброе, – ответил Руденко, снова зевая и глядя на часы, стрелки которых настойчиво напомнили ему о том, что пора уже собираться на работу. – Чего у тебя?
– У меня к тебе один вопрос. Готов выслушать? – поинтересовалась Милославская, чувствуя, что Три Семерки еще не совсем способен адекватно воспринимать действительность и его на это надо настроить.