Ее, конечно, напрягала ситуация с невыплаченным долгом ее любовника, черт бы его побрал! Ведь Жора рано или поздно спросит ее о бриллиантах, что мирно покоятся в лавке антиквара. Но, как не крути, – приободрилась Вероника, – самое важное – это то, что она осталась жива!
Животная радость сдавливала ей горло и самым причудливым образом провоцировала на плач.
– Монгол, зови Шило! – распорядился Захарыч.
Вероника, поглощенная своими мыслями, вздрогнула и с презрительной жалостью посмотрела на Риту. Та стояла, точно каменная статуя. На миг тень беспокойства пробежала по ее бледному лицу. Но не прошло и минуты, как Рита снова обрела хладнокровие.
В ее груди полыхало пламя ненависти и мести. Внешне замкнутая и отстраненная, она еле сдерживала дрожь нетерпения. Сила характера не позволяла разочарованию ослабить ее волю, наоборот, она претворила горечь и обиду в желание возвыситься и доказать, на что она способна. Угрозы Захарыча были для нее в этот час немым кино. Само присутствие этого жестокого и властного человека придавало ее трагедии дополнительный блеск, оно стало сценой, на которой разыгрывалась драма ее души, превратилось в эшафот, где она жаждала явить обидчику свою непреклонную силу.
Монгол побежал исполнять приказание Захарыча. Вскоре он вернулся в компании высокого, хорошо сложенного шатена в джинсах и песочного цвета пиджаке. «Странная кличка», – подумала Вероника, разглядывающая вновь вошедшего. Ничего от этого острого инструмента в парне не было, разве что слегка заостренный прямой нос. Парень ей положительно нравился – этот Шило здорово отличался и от телохранителей Захарыча, и от него самого, и от прыщавого «спортсмена» с его напарником.
Шилу можно было дать лет двадцать пять. У него было открытое лицо, но при всей этой открытости с него не сходило лукавое выражение, составлявшее основную часть его обаяния. Карие глаза смотрели изучающе и насмешливо, красивый лоб и хорошей лепки подбородок делали лицо породистым и незаурядным.
«И при такой внешности – бандит!» – удивилась Вероника.
– Отвезешь эту, – кивнул Захарыч на Веронику, – и – сюда. Высадишь в центре, Монгол привезет тебя обратно.
Шило скользнул взглядом по бледному Ритиному лицу и молча направился к двери.
– Развяжи ей руки, – приказал Захарыч Монголу, – а глаза завяжи. Не нужно, чтобы она знала, где была.