Я почувствовала, что у него проблемы, и, возможно, из-за меня. Он явно избегал встречаться о мной своим взглядом.
– Что-то случилось? – поинтересовался я. – У меня плохие анализы или, наоборот, слишком хорошие?
Александр Геннадиевич бросил на меня стремительный взгляд, прочитать который я не успела. А потом он снова уткнулся в бумаги, будто в них был ответ на мой вопрос. Он лихорадочно перелистывал страницу за страницей, сначала мне показалось, что он просто делает видимость, будто моя история болезни очень интересует его, но вдруг он сказал:
– Нашел! Вчера вечером поступила женщина, она все еще без сознания… Кое-какие параметры почти совпадают с вашими…
– Температура? – попыталась отгадать я.
– Не только, – ответил Александр Геннадиевич. – У вас аналогичные отличия в структуре правого и левого полушарий и еще…
– Что? – почти выкрикнула я, подсознательно чувствуя, что сейчас получу от врача так необходимое мне лекарство от скуки.
– У нее была когда-то проведена трепанация черепа в области лба… у нас такие операции не делают… Это даже Волынский признал. Я высказал предположение, что эта трепанация проведена где-нибудь в Китае с целью открытия «третьего глаза», а меня подняли на смех…
– Смелое предположение, – сказала я. – Я читала о таких операциях, но, честно говоря, мне с трудом верится, что на такое кто-то может решиться.
– Вот, даже вы, Ольга Антоновна, считаете, что я спятил. От вас я такого не ожидал…
– Я так не сказала, вы зря обиделись. Мне вот вчера сказали, что я – это не я… будто бы без сознания была не я, а моя сестра-близняшка, и то я не обижаюсь. Между прочим, у меня была сестра-близняшка, Наталья, но она умерла несколько лет назад.
– Простите этого человека. Я знаю о ком вы говорите. Он не хотел вас обидеть. Кстати, я договорился с профессором, чтобы вас не переводили в общую палату, – говорил мне Александр Геннадиевич, продолжая изучать историю болезни.
– Да, нет, я не против, если надо, я могу и в другую палату перейти, а эту освободить для тяжелобольного, – сказала я, решив, что на людях я буду меньше скучать, да и не придется опасаться, что вчерашний гость предпримет очередную попытку охмурить меня.
– Нет, ни в коем случае, – решительно заявил Голявин и пристально посмотрел на меня, оторвавшись от бумаг. – Нет, в общей палате не будет такой чистоты научного эксперимента. Другие пациенты будут влиять на ваше биополе… нет и еще раз нет! Вы должны быть в палате одна!