– А? – переспросил Адам, утирая губы от пива.
– Так сказала Энрика Маззарини. В чем-то была права. Только
работа и может от любви спасти. Потому ты и стал в своем деле
лучшим, Адам.
– Я всегда был вторым номером после тебя, Нильс. Но оставим это,
мы не девочки, чтобы рассыпаться в комплиментах. Давай лучше
подумаем, где может быть эта твоя скрипачка. Что о ней
известно?
Нильс пожал плечами, почесал макушку:
– Да что… Ничего. Дерзкая, неугомонная, бесстрашная.
Сумасшедшая. При любой удобной возможности начинает играть на
скрипке. Ее семья на грани полного разорения, поэтому она хотела
выйти за сына местного жреца, но тот ее обманул.
– Значит, – подхватил Адам, – у нее две цели: выйти замуж и
спасти семью? Ну, насчет первого ничего не скажу, не знаю. А вот
для спасения семьи нужны деньги. И мы приходим к простому вопросу:
где в Ластере строптивая скрипачка может найти деньги?
Адам смотрел на Нильса, будто ожидая, что тот ответит на вопрос,
ответ на который сам собой разумеется.
– Проституция? – выдал тот.
Адам картинно приложился лбом о стол. Нильс, хмурясь, допил
кофе. Представления друга его всегда только раздражали.
– Это ж со сколькими она должна переспать до полуночи?! –
простонал Адам Ханн. – А еще замуж выходить. Нет, герр Альтерман,
вы совсем не думаете. Вирту вас расслабил.
– Слушай, я не знаю. Меня год здесь не было, я… Я старался все
забыть.
– Похвально. – Адам поднял голову. – Но сейчас ты здесь, и пора
начинать вспоминать. Вспомнить, например, о ежегодном конкурсе
скрипачей, объявление о котором висит в каждом кабаке. Победитель
получает сто тысяч крон. На эти деньги можно спасти от разорения
что угодно, а заодно и поднять собственные котировки на рынке
невест.
Рука Нильса, игравшая с пиалой, дрогнула, замерла и вдруг
хлопнула по столешне так, что даже кружка с пивом подскочила.
– Ты… Ты сто тысяч раз прав, Адам! – вполголоса воскликнул
Нильс. – Она ведь утащила у родителей скрипку Лилиенталя!
– Да ну?! – Адам Ханн залпом осушил кружку, грохнул ей по столу
и вытер рот тыльной стороной ладони. – Эта дерзость должна быть
наказана. Что же мы сидим? За ней!
***
Синьора Руффини уснула поздно и с тяжелым сердцем, полагая, что
отныне так будет каждую ночь. Лиза ушла, обняв ее на прощание.
Ушла, не оглядываясь, к своему распроклятому Дио. Фабиано Моттола
пообещал наутро привезти обещанное золото – семьям монахинь
полагалась разовая выплата.