– Родную дочь продала, – шептала в темноту синьора Руффини, хотя
прекрасно понимала, что это не так. Даже если бы за монашество надо
было, наоборот, доплачивать, Лиза бы все равно пошла. Сколько же
веры в этом ребенке…
Ночь выдалась отвратительно тихой и спокойной. Никто не орал,
пьяный, на улице, не гомонила ребятня. Будто и не праздник вовсе.
На этой вот грустной мысли синьора Руффини забылась тревожным сном.
И, как это часто бывает, ей показалось, будто она только сомкнула
глаз, как ее разбудил некий звук.
Поначалу она лежала и прислушивалась, думая, будто показалось.
Но вот что-то стукнуло, брякнуло, а потом оглушительно порвалось.
Воры?! Нашли куда забираться! Или, может, подумали, что золото уже
получено? Вот напасть, теперь и об этом извольте трястись… Нет, не
может быть счастья в Вирту, не может…
Шум становился все наглее, и синьора Руффини тихо сползла с
постели, взяла старинный канделябр и, сделав несколько пробных
замахов, подкралась к двери.
Сквозь щели пробивался неровный свет свечи. Вот это наглость!
Раньше синьоре Руффини не приходилось сталкиваться с ворами, но она
полагала, что те действуют исключительно в полной темноте, как и
положено темным личностям. Им, небось, сам Диаскол ночное зрение
дает, за добрую службу.
Синьора Руффини потянула на себя дверь, медленно, стараясь,
чтобы петли не скрипели. Как только промежуток между дверью и
косяком оказался достаточным, она скользнула в него.
Свет лился из кухни, оттуда же доносилось шуршание, постукивание
и ворчание. Заведя за спину канделябр, синьора Руффини осторожно
высунула нос в коридорчик, соединявший прихожую и кухню. Канделябр
выпал из рук, с грохотом покатился по полу.
– Лиза?! – ахнула синьора Руффини.
– Ах, мама? Хорошо, что ты проснулась! Мне очень нужна твоя
помощь.
Синьора Руффини не могла шевельнуться. Широко раскрыв глаза,
смотрела на свою дочь, которую и представить не могла ни в чем
другом, кроме глухих и свободных одеяний. Что же с ней внезапно
произошло?
Левую ногу в украшенном блестящими цепочками ботинке Лиза
поставила на табурет и резкими, злыми движениями шнуровала. Взгляд
синьоры Руффини пробежал выше, по обнаженной ноге дочери, и
добрался до неровно обрезанной короткой юбчонки. Полупрозрачная
кофточка, застегнутая на две пуговки из десяти возможных,
распущенные волосы рассыпаются по плечам…