Нильс остановился.
– Гиацинто Моттола свидетельствовал против Энрики Маззарини?
– Ну да. А почему это вас удивляет?
– Потому что они собирались пожениться.
– Что?! – Ламберто подпрыгнул. – Сын верховного жреца и
грешница, осмелившаяся смеяться над истинной верой? Это какая-то
глупая шутка, синьор Альтерман! Синьор Гиацинто сегодня
действительно женился, но отнюдь не на Энрике Маззарини. Его
избранница – Ванесса, урожденная Боселли!
Эта ночь, казалось, никогда не прекратит удивлять Нильса. Он
смотрел на Ламберто, приоткрыв рот.
– Что? Сын жреца – на ведьме?!
– О, нет-нет, синьор Альтерман, – помахал пальцем Ламберто,
радующийся остановке. – На благочестивой девушке, которая чудом
сохранила приверженность Дио в греховном гнезде колдуна!
Нильс покачал головой.
– Ясно. Ванесса – единственная наследница колдуна. Когда старик
умрет или отдалится от дел, Фабиано получит полную власть над
городом, так? Духовную и колдовскую.
– Синьор Альтерман! – покачал головой Ламберто. – Мне не
нравится ваш тон!
– Да мне вообще ваш голос не нравится. И внешность. Манера
говорить и двигаться. Запах.
Ламберто пятился в сугробы, выпучив глаза, а Нильс вдруг
почувствовал такую силу, какой не ощущал уже очень давно. Рядом с
ним, безмолвные, но решительные, стояли карабинеры, готовые по
команде превратить Ламберто в решето.
– С-с-синьор Альтерман, – пролепетал Ламберто. – Вы… Не надо
делать того, о чем пожалеете!
– Что же вас напугало, младший жрец? – Нильс наклонил голову,
будто пытаясь рассмотреть Ламберто под другим углом. – Неужто я
произнес угрозу или оскорбление? Наши симпатии не зависят от нас,
и, коли уж вы затеяли высказывать их, я просто поддерживаю беседу.
Ну что же вы зашли в такой глубокий сугроб? Снег набился в ваши
красивые ботиночки, промокли ваши кружевные носочки. Если вы
простудитесь и церковь лишится вашего присутствия хоть на несколько
дней – это будет невосполнимая утрата. А если заболеете чем-то
серьезным?
Ламберто обернулся. За спиной – снежное поле. Впереди – четверо
вооруженных мужчин.
– Синьор Альтерман, – прохрипел Ламберто. – Я не смогу отменить
свидетельство.
– Почему же? – ласково спросил Нильс. – Я просто спрашиваю, это
ведь обычный разговор, так?
– Разумеется. Но свидетельство записано в книгу Дио, и теперь
это не мирское дело, а церковное. На запястье Энрики Маззарини
появилась черная метка, и тот, кто дал обет служения, должен
исполнить долг. Вы, синьор Альтерман. Вы служите палачом, вы в этом
поклялись. Что бы вы ни думали обо всем происходящем, но такова
воля Дио. Вы же не станете противиться?