Понятно, что на таком судне не могут плавать простые морские офицеры и матросы. На гидрографическом судне Северного военно-морского флота, что двигалось теперь в строгом кильватерном строе по бирюзовой глади Балтийского моря, служили великолепные специалисты: акустики, электронщики, океанологи. Однако главной особенностью этого корабля, его особой гордостью являлась приписанная к нему в качестве штатного экипажа группа боевых пловцов Северного флота, настоящий морской спецназ, люди исключительно высокой физической и специальной подготовки, способные на выполнение любых задач в море и на суше. Группой боевых пловцов, состоявших исключительно из офицеров ВМФ, командовал старший лейтенант Сергей Павлов, за свой лихой нрав, необыкновенную физическую силу и находчивость в самых трудных ситуациях прозванный на Северном флоте Полундрой.
По характеру он был скорее молчалив, сумрачен, его худощавое обветренное лицо со впалыми щеками и решительно очерченным ртом большей частью было угрюмо и неприветливо. Однако сослуживцы искренне любили и уважали старлея, зная, что за этим мрачным обликом скрывается человек большой и доброй души, всегда готовый прийти на помощь, не пожалеть своих сил и даже рисковать жизнью ради того, чтобы спасти друга.
Однако Полундра и в самом деле был замкнут и неразговорчив, и, даже принимая участие в дружеском застолье, он обычно сидел спокойно, слушал других, но сам отмалчивался. Вот и теперь, на баке, в компании своих сослуживцев, он не принимал участия в общем разговоре свободных от вахты офицеров, но, стоя чуть в стороне, смотрел в бинокль на медленно выплывающий из прозрачной голубой дымки далекий берег.
– Гдыня на траверзе, – объявил наконец Полундра своим низким, немного глуховатым голосом. – Еще около получаса, и войдем в порт…
– Слышь, Полундра, дай глянуть, – оживился один из офицеров, высокий, но значительно моложе на вид, на погонах которого, однако, тоже светились три золотые звездочки старшего лейтенанта.
Полундра молча протянул ему бинокль. Молоденький старлей поскорее ухватился за него, стал с жадностью всматриваться в синеющий вдали берег. Корабли, как это и положено при входе в порт, шли медленно, пятиузловым ходом, но берег все-таки приближался, его очертания становились все четче и определеннее.