- Четыре месяца... Но я на костылях, какой из меня работник
снабжения?
- Да я уже о тебе намеки кидал, сказали, что в курсе когда ты
поднимешься, сроки устраивают.
- Даже хромого брать согласны? Это что же у них там за снабжение
такое?
- Для Улья нормальные дела, втянешься.
- Сталкивался?
- Было дело, но не здесь. Везде все одинаково, плюс-минус чуток.
Так я пойду? Надо же сказать, что мы согласны, а то счетчик
тикает.
- Из больницы позвони.
- Да тут ногами три минуты.
- Ладно, иди уже. И это... ты кота моего не видел?
- Его хрен заметишь. Живет как партизан.
- Это почему?
- Забыл? Ты же сам сказал, что его надо привезти в стаб где
полным-полно злых собак. А я вот по пути вспомнил, что сынишка
местного наиглавнейшего бугра на псинах помешан, тут у них целая
стая. Плюс двойной периметр, и между ограждениями овчарки бегают, а
они точно недобрые, других туда не берут. Куда твой кот не подастся
- везде засада и боль.
- Его Грета здесь подкармливала, но говорит, что второй день не
видела.
- Так по кошкам загулял, то-то концерт ночью слышал, спать не
давали. Ну так я пойду, или еще что спросить хочешь?
- Иди уже.
Карат не мог одним словом сформулировать, кем именно ему
приходится Шуст. Тот направо и налево разбрасывался словом друг, но
это неправильно, тут все слишком неоднозначно. В самый первый день
пребывания в Улье Шуст без долгих раздумий бросил Карата на
растерзание опаснейшему монстру, но, надо заметить, что сделал это
из-за общей безвыходности ситуации и попытался при этом по мере сил
помочь.
А затем вытащил его из залитого кровью Кумарника, не бросил
тело, в котором едва теплилась жизнь, довез, позаботился обо всем.
И то, что ухитрился уже здесь подставиться под впечатляющий долг -
ничего не меняло.
Подставился пьяный Шуст, а расхлебывать придется вместе. И это
правильно, теперь иначе не поступишь.
Пока что ничего кроме плюсов от зачисления в специальную роту
сталкеров Карат не видел. Тут попахивало отработанной системой, а
это привлекало. Для начала пришлось доковылять до расположения -
двухэтажной кирпичной казармы, которую правильнее называть
общежитием, и представиться коменданту. Ворчливая толстуха не
поддерживала всеобщей дамской привычки обзаводиться экзотическими
именами и представилась просто Клавдией Андреевной. Она показала
ему комнату на две койки: