Но Карат и глазом не повел, спокойно ответил:
— Гранд нагулялся.
— Небось, пожрать твой котяра не дурак, а отсюда деловые запахи
идут, — предположил Юпсик. — А чего он через дверь не ходит, там же
лаз для него?
— Это ведь кот, я понятия не имею, почему он поступает именно
так. У него по любому поводу свое мнение, с моим оно нечасто
совпадает.
— Блин, тут же второй этаж, и не лень ему залазить.
Разговаривая, Карат поднялся, дошел до стены, клацнул
выключателем, погрузив комнату в полумрак — маленький телевизор
света почти не давал, из-за частично стеклянной дверей кухни
пробивалось куда больше, несмотря на то, что она располагалась за
поворотом тесноватого коридорчика.
— Чем тебе лампочка не угодила? — удивился Юпсик.
— Ничем. Но в свете того, что ты только что рассказал, не надо
помогать тем, кто желают мне зла. Вдруг они уже рядом, где-нибудь
за этим окном.
— Карат, ты думаешь, что тебя через окно могут грохнуть?
— А ты разве так не думаешь?
— Да я как-то вообще о таком не думал, — с беспокойством ответил
Юпсик.
— Тогда почему настаиваешь, чтобы я свалил отсюда, как можно
быстрее?
— Ну говорю же, не подумал как-то. Что я тебе, профессор, обо
всем сразу думать? Ведь и правда могут замочить. Ты бы лучше вообще
не лез к окну, темнота слабенькая, не такая уж и ночь на дворе, да
и фонари на улице светят.
Карат не стал ничего отвечать, чтобы не рассеивать окончательно
иллюзии Юпсика насчет того, что тот сильно запоздал с тревожными
новостями и к тому же не знает, что охотники за головами должны не
просто его убрать, а убрать способом не связанным со снайперскими
обстрелами. Просто подошел к окну, отдернул плотную штору, снял
противомоскитную сетку.
Кот, рассевшись на широченном подоконнике, перебираться с улицы
не торопился, вместо этого издал еще один утробный то ли рык, то ли
вой и посмотрел на хозяина, как на врага народа.
— Гранд, ну что тебе опять не так? — спросил Карат. — Давай
домой бегом, или оставайся торчать на улице. Я тут по три часа
стоять не собираюсь, да и комаров напустим.
Кот опять противно рявкнул, и почему-то настороженно обернулся.
А Карат, наконец, понял, что именно задело сознание при взгляде на
улицу — кое-что необычное. Свет, или, точнее — его отсутствие. То
есть, он, конечно, был, и даже не так уж плохо справлялся с
матерыми вечерними сумерками, вот только ближайшие фонари,
окружавшие живописный прудик, закованный в каменные берега, здесь
ни при чем. Ни один не горит, с тьмой сражаются лишь те, которые
расставлены вдоль дорог по границе кварталов, но они не так близко,
так что толку от них немного.