— Что случилось-то?
— Что-то рвануло в Арсенале, левое крыло расхреначило.
— Да что там могло так рвануть?!
— Не знаю, нечему было рваться, там только камеры да комната для
допросов. Сегодня почти пусто, только Винт из комендатуры сидел, он
вчера опять в китайском ресторане расизм устроил, и утром пару
каких-то мутных типов привезли, я сам не понял, за что их закрыли.
Хана там всем, похоже.
Карат начал подниматься, заодно вспомнив последнюю просьбу
странного сектанта. Тот всего-то и просил посидеть минутку на
лавочке. Зря не послушался мудрого совета, в таком случае остался
бы на безопасной дистанции в момент взрыва.
А еще Карат вспомнил, что Пастор рассказывал о парочке своих
людей, которым требовалась помощь, и ситуация с ними практически
разрешилась.
Карат не знал, как сектанты сумели проникнуть в одно из самых
охраняемых зданий Полиса, но мог с кем угодно и на что угодно
поспорить, что под развалинами найдут тело хронического дебошира
Винта, возможно, еще кого-нибудь из сотрудников арсенала, но
упомянутая безопасником мутная парочка испарится бесследно.
Блин, да эти килдинги при желании могли убить его с куда меньшим
шумом, где угодно. Вон, даже режимный арсенал для них проходной
двор. Теперь понятно, почему в голосе Пастора то и дело
проклевывалась ирония.
Посмеивался над недотепой, который свято верит, что, оглядываясь
по сторонам, избежит погибели от рук киллеров самой опасной секты
Улья.
***
— Карат, что с тобой?! У тебя кровь на лице! — воскликнула
Диана.
— И где тебя носило, тетеря сонная?! Мы тут уже икру мечем,
барыги опоздавших не ждут! — одновременно с ней выдал Шуст.
Проигнорировав их восклицания, Карат спросил о своем:
— Кот сбежал, не видели его?
— Твой кот сожрал мою рыбку и спрятался в машине! — чуть ли не
со слезами воскликнула Диана. — На минутку всего отвернулась, а он
тут как тут. Блин, ну почему я ее раньше не выпустила! Этот гад уже
чуть ли не полчаса прячется, боится мне на глаза показаться!
— Ничего он не боится, он рыбку твою переваривает, — ухмыльнулся
Шуст.
Молниеносно развернувшись, Диана нацелила ему в грудь
указательный палец с узким, хищно вытянутым ноготком и, шипя
разозленной гюрзой, чеканя каждое слово, произнесла:
— Еще раз такое скажешь, каждое утро будешь приносить мои тапки
и радостно повизгивать!