– А что? Русские не дали нам выездные визы? – глухо спросил Ставинский.
– Нет, визы есть. Просто, как я вам сказал, у нас изменились планы, в которые я посвятить вас не могу.
– А если… а если я откажусь от вашего предложения?
– То есть? – не понял Мак Кери. – От денег?
– Нет. – Ставинский усмехнулся. – От денег – нет. А вот снова менять лицо и воскреснуть опять как Ставинский…
– Ну что ж. Я предполагал это. Мы вам поможем изменить фамилию, – сказал Мак Кери. – В принципе, по американским законам любой гражданин может изменить свою фамилию.
– Нет, вы меня не поняли. У меня уже есть фамилия, моя фамилия Вильямс, Роберт Вильямс. У вас на эту фамилию мои документы и виза в СССР. Что, если я туда поеду? Сам. За свой счет.
Такого поворота дела Мак Кери не ожидал.
– И что вы будете там делать? Просто побудете месяц и вернетесь?
– Нет, – сказал Ставинский. – Не думаю. Если вы дадите мне те русские документы, о которых мы говорили, я, пожалуй, и не вернусь.
– А если нет?
– А если нет, я, пожалуй, тоже не вернусь. Что-нибудь там выдумаю. За деньги в России можно и документы купить.
– Что ж. Это нужно обдумать. – Мак Кери вдруг подумал, что именно этот Ставинский и сможет там выйти на Юрышева – он еще не знал как, под каким предлогом, но это уже детали, это можно будет продумать, но… – Знаете, – сказал он, даже повеселев. – Пожалуй, мы дадим вам эти русские документы. И еще кое-что. Когда вы хотите лететь в Москву?
Ставинский посмотрел на Вирджинию. Если бы эта женщина так открыто не обрадовалась полученному чеку и возможности завтра же улететь в свою Калифорнию, может быть, он и не ринулся бы в эту Россию вот так, очертя голову. Если бы она сказала хоть что-то, взглянула на него как-то по-особому… Но нет, она просто отвела глаза, словно ее уже не касались его судьба и его выбор.
– Что ж… – вздохнул он и поглядел Мак Кери в глаза. – Я могу лететь в Россию хоть завтра.
– Ну, завтра – рано. Давайте завтра встретимся где-нибудь после обеда и все обсудим. – Мак Кери нужно было время, чтобы обсудить свою новую идею с Купером.
А Ставинский посмотрел на Вирджинию и спросил как бы мельком:
– Госпожа Парт, вы когда летите в Лос-Анджелес?
– Наверно, утром, – сказала она. Если он так легко, без колебаний готов улететь в свою Россию, то что ж – пусть катится, пусть разрубится, развяжется сам собой этот чертов узел, который связал ее с ним. – Да, утром, – прибавила она тверже.