— Никита Павлович, — спохватившись, представился я.
— Алевтина Петровна, соседка, — ответила дама, — Вы громко-то не шумите. Ребят не будите.
Соседка мерила меня взглядом с ног до головы.
«Что ты делаешь здесь, Горин?» — пронеслось в голове. Но в воздухе стоял такой приятный запах еды, что слюни потекли сами собой.
«Да что ж такое?! Желудок выворачивается наизнанку. Не доеду спокойно сейчас ни до дома, ни до ресторана какого-нибудь. Голодный, как пёс бездомный. Хотя бы кофе выпить надо. И сразу поеду».
Не понимаю, что со мной, но ароматы просто волшебные — растворяют доводы рассудка, гордость и буквально тянут скорее идти в кухню.
Соседка постояла ещё минуту и ушла, качая головой.
Анна сняла пуховик, обувь, шапку и шарф.
— Мы давно знаем друг друга. Это квартира моей бабушки. Алевтина Петровна очень добрая, помогает мне с детьми.
«Да я вроде и не спрашивал, кофе давай быстрее». — думал я, снимая верхнюю одежду. — «Может, она что-то подсыпает в еду? Я за всю свою сознательную жизнь не помню такого приступа голода».
Кухня оказалась светлой и просторной, отделка в старой доброй классике. Отдельно у арочного окна длинный стол, а вместо стульев небольшой мягкий диван. Уютные бежево-оливковые шторы, скатерть, салфетки, подушки для дивана, тканевый абажур над столом — всё гармонично в одном стиле.
Титова моментально собрала на стол: постелила мне тканевую салфетку, поставила нежно-белые фарфоровые тарелки, разложила столовые приборы. Показалось — посуда едва ли не антикварная. Когда-то она считалась предметом роскоши, и позволить себе такой сервиз из фарфора могли, например, дворяне.
А вот и красивая белая супница. Анна снимает крышку, изнутри валит пар, а по кухне поплыл густой аромат.
— Может, сначала соляночку со сметаной? А я пока приготовлю кофе.
Сдержанно кивнул головой, хотя запах манил съесть содержимое прямо из супницы.
В белой фарфоровой тарелке плавает мясное ассорти, кружочки оливок, маслин, и тоненькая долька лимона. На бутерброднице ломтики хлеба с грудинкой и мелко порезанной зеленью. Хозяйка сдвинула тарелку с хлебом, я подумал, что она вовсе хочет убрать, и положил сверху ладонь на хрупкие пальчики:
— Оставь… пожалуйста.
Первая ложка супа вызвала взрыв вкуса во рту, разливаясь блаженством по организму. Наваристая, в меру пряная, с приятной кислинкой солянка ― казалось, ничего лучше я не пробовал.