…Он сделал жест, означающий «как всегда». Ему немедленно принесли фарфоровую чашку, полную горячего шоколада, кубок чистой воды и рюмку можжевеловой водки. Сев у окна, он предался созерцанию.
Небо Самата тысячелетиями хранит последний отблеск утонувшего в дальних кварталах солнца. Дневное светило оставило небесному своду легкое, воздушное золото, в то время как светило ночное едва проступает сквозь солнечную взвесь. Полупрозрачный талер день за днем приближается к полнолунию, но ему вечно не хватает нескольких часов…
Напротив, через канал от таверны, возвышается палаццо старинной постройки, сложенный из грубо обтесанных блоков, с зубчатой стеной, скрывавшей сад, узкими окнами-бойницами и граненым цоколем. Слева от него – фривольного нрава особнячок: стрельчатые окошки, стены, прихотливо отделанные каменной резьбой и увитые плющом, целый букет декоративных башенок, разбросанных тут и там, словно игрушки по детской. Справа – строгий дом в голландском стиле. Второй этаж нависает над каналом, двускатная черепичная крыша исторгла нагло-высокую дымовую трубу, словно хозяин дома надеялся дотянуться до небес второй вавилонской башней, а если не получится, то хотя бы подкоптить облака… Темно-рыжий кирпич, фигурные решетки на окнах, сразу от входной двери начинается длинная узкая лестница на второй этаж.
В городе не было ни единого дома, похожего на другой. В то же время, Самат столь огромен, что занимает целый мир – всю провинцию Багнадоф, кроме Цитадели-на-шести-островах, лежащей точно в центре внутреннего озера…
Под окном прошел отряд городской стражи с серебряными топориками на длинных рукоятях.
В таверне масляный запах кухни перебивается запахом сушеных трав, подвешенных пучками под потолком. К аромату почти аптекарскому добавляются предательские нотки мастики, которой натерты полы, да еще доброго кофе. Тяжелые дубовые кресла обиты черным бархатом с серебряной монограммой Симмаархаала Нэга – лорда-демона, покровительствующего этому кварталу Самата. На стенах красуются переплеты старинных книг, надетые на глиняные плиты. Столы отгородились от гостей заведения белыми скатертями с пышными гербами несуществующих стран и городов. На каждом столе – маленький терракотовый светильник и книга, переплетенная зеленоватой кожей горгульи; по внешней видимости дорогая и таинственная, книга не скрывает ничего, кроме засушенных цветов между пустыми пожелтевшими страницами.