— Подумай сам, — я успокаивающе поднял руки, благоразумно
отступая на шаг, — зачем женщинам, у которых есть мужья, спать с
кварками? Что во мне есть от кварка?
— Поганый язык, — не выдержал Тенкор.
— Ты знаешь, наставник, что это неправда, догадываешься. Разве
твоя жена променяла бы тебя на кварка? Или у тебя настолько мал? —
конец моей фразы потонул в бешеном крике, меч Тенкора едва не задел
мою шею. Я отбежал на почтительное расстояние, — настоящий «ихи-ри»
должен признавать правду, ты дал утопить свою жену, зная, что она
невиновна.
Никогда бы не подумал, что большой меч можно метнуть с такой
скоростью и силой: я еле успел отклониться, как, выбив сноп искр из
влажного камня угла казармы, меч Тенкора улетел в глубину
двора.
— Я убью тебя, кусок дерьма.
Подтянувшись на руках, я забрался на влажную черепичную крышу
казармы. Тенкор рычал, как раненый зверь, влажные камни служили
плохой опорой его ногам, не давая ему забраться на крышу. Внезапно
он успокоился, усевшись на мокрый от дождя валун и спрятав лицо
ладонями, зарыдал.
Я спрыгнул вниз и присел рядом с ним. Тенкор лишь взглянул на
меня блестящими от слез глазами, стараясь подавить рыдания.
— Слушай меня, придет время, и очень скоро, когда они ответят за
все: за смерть моей матери, за смерть твоей жены. Просто научи меня
драться, чтобы я мог побеждать «лан-ги» и «сен-аров».
Мы просидели почти полный сирд, я оказался прав: Тенкор никогда
не верил в измену жены и страдал с момента ее смерти. Именно из-за
этого он стал «ихи-ри», озлобившись на весь мир. Ненависть сделала
его одним из лучших воинов в Сирдахе, но очерствила его сердце. Мы
расстались практически друзьями, у наставника появилась цель:
сделать из меня величайшего бойца.
Домой к Камиссе я шел в приподнятом настроении, весело отвечая
на приветствия прохожих. Кроме красавицы, на которой женюсь, как
только стану «ихи-ри», у меня появился друг, один из лучших бойцов
в Сирдахе. А еще есть пять жриц Ушоли, спрятавшихся от всевидящего
слепого Легвуа. Мне оставалось пройти последний проулок и выйти к
дому Камиссы, когда лезвие меча, войдя со спины, вышло в районе
правого подреберья. Лох — мое призвание, — успел подумать, прежде
мое лицо пришло в соприкосновение с мокрой жижей под ногами.
Я летел над обожженной свирепыми сирдами землей: красноватая
пыль поднималась шлейфом, если я спускался слишком низко, провожая
направление моего полета. Моя цель — Дикие Земли, туда меня вел
незнакомый голос, звучавший в моей голове. Внизу простирались
безжизненные Поля Смерти, пустынные степные пространства,
отделявшие поселения людей от диких Земель. Ни единой травинки, нет
ни малейшего намека на присутствие Жизни, изредка встречаются
человеческие скелеты — останки тех, кто отважился пойти Полями
Смерти, чтобы попасть в Дикие Земли. Где-то среди этих скелетов,
наверное, и младший брат Нира Губ, отправленный даиром Даре-Ач за
яйцом шипокрыла.