Мой рёв отдавался вибрацией во всём скелете, головная боль
обострилась, но я продолжал надрывать связки, указывая на Комбу.
Фестроги набросились на неё скопом, полностью подавив паттерны
самосохранения. Струсившие гули, пытавшиеся бежать, развернулись и
как безумные ринулись на копейщика. Одни нанизывали себя на его
оружие, не позволяя сражаться, другие бросались на спину,
вцеплялись зубами в загривок, шею, ноги. Целительницу погребли под
землисто-серыми телами, и только ловкая кошка продолжала гарцевать,
на миллиметр ускользая от смерти.
Она изящно перемахнула через ручей, метнулась к деревьям,
закинула оружие за спину и ловко вскарабкалась. Оказавшись на
недосягаемой высоте, Белла принялась методично отстреливать остатки
стаи. Ярость, которую вызвала во мне её спокойная кошачья морда…
эта ярость… Я указал на неё и завыл.
Гули не умели лазать по деревьям, фестроги — тем более, так что
её самонадеянность была понятна. Однако же всё это время на ветвях
сидели скейвлинги. Ушастые твари с интересом наблюдали за вознёй на
земле, наверняка ждали, когда будет чем поживиться и совсем не
хотели рисковать собой. Но при этом энциклопедия называла их не
иначе как «летучие мыши-гули», а раз так, и раз они уже некоторое
время кормились рядом с логовом, то могли считаться частью моей
стаи. Пусть подчиняются.
Беспокойно запищав и застрекотав, уродливые летуны расправили
крылья и набросились на женщину-кошку. Такого она не ожидала,
закричала, стала отмахиваться, достала из ножен кинжал, но через
секунду полетела вниз и неудачно упала на спину. Перемазанные
кровью гули ринулись к новой добыче, но мой рёв остановил их.
Я поднял с земли половинку сломанного копья, перебрался через
ручей и навис над шипящей Беллой. Она хмурила морду, показывала
зубы, пыталась дотянуться до выроненного кинжала, махала рукой, на
которой сверкали выдвижные когти.
— Ка-ажхетсха-а-а, — выдал я, — штот па-ашло-о не-е тхак?
Её уши стали торчком, рот приоткрылся в изумлении, глаза
распахнулись шире.
— Что за шутки?! Кто управляет?!
— Шу-у-утхи-и. Да-а-а. Эт’то-о фс-со шу-утхи.
Потому что не по-настоящему, потому что ложь, иллюзия, и сейчас,
я очень легко сделаю то, чего никогда не сделал бы в настоящем
мире, — отниму жизнь разумного существа. Собственноручно. Потому
что это всё шутки.