. Новый завет Христа есть не только преодоление Ветхого, но и – тем самым – новое возрождение на земле завета небесного, Вечного.[1] Сравним слова из Вергилия со словами из первого послания апостола Иоанна: «Возлюбленные! Пишу вам не новую заповедь, но заповедь древнюю, бывшую от Начала» (1 Ин 2:7).
Согласно философии Вергилия, приход золотого века есть некая палинодия, то есть возрождение прежде бывшего. Духовное совершенствование понимается им как возвращенье к Истоку. Даже и сама Дева у Вергилия «приходит опять». Здесь явное совпадение с Русской Северной Традицией, о которой будет еще сказано ниже. Согласно этой Традиции, великая Мать (Макошь), родившая при Начале мира богов, вновь явится (воплощенной в земную Деву), чтобы родить Сына самого Сварога Небесного – и тогда люди сделаются богами.
Несколько отвлекаясь от темы, отметим: «Буколики» содержат столько совпадений с Традицией, что это дает основание говорить о посвященности в нее Публия Марона Вергилия. Так, согласно Традиции, число Сатурна (Индрика) есть 4 – и вот в четвертой эклоге, именно, поэт пророчествует о рождестве под Сатурном. Далее, числом Даждьбога (цикл мифов о нем представляет собой древнейшее и детальное предсказание об Иисусе Христе – подробнее говорится об этом в моей работе «Преображение Даждьбога») является 10.[2] Вергилий же составляет книгу «Пастушьи песни», предсказывающую приход Пастыря, из десяти, именно, эклог!
Едва ли данные совпадения случайны, поскольку римский поэт определенно не оставлял нумерологию без внимания. Свидетельство тому содержится, например, в этих же «Буколиках»: каждая нечетная эклога написана в диалогической форме, а каждая четная – в повествовательной.
Но наиболее значимы совпадения с Традицией философского и богословского плана. Так, идеалом Севера, то есть легендарного праантичного полярного царства, был духовный покой, тогда как у его мятежной экваториальной колонии, напротив, – страстный экстаз.[3] Персонификацией того и другого в «Буколиках» Вергилия являются, соответственно, Дафнис и Галл. Последний предает страстям душу и в результате гибнет, раздираемый ими. Но первый предпочитает соблазнам осознанность бытия и душевный мир. И даже идет на смерть, когда сами боги начинают силой принуждать его испытывать страсти. Причем, пройдя через врата смерти, Дафнис обнаруживает себя… богом.