Оглянувшись по сторонам, я решительно подошла к лошадям. Выпрягать их мне еще ни разу не приходилось, к тому же я ужасно боялась, что лошадь фыркнет или, чего доброго, заржет.
Но животное, словно радуясь освобождению, лишь довольно прядало ушами.
Это называется конокрадством, подумала я. Да, именно так. Если кто-то застанет меня, мне не поздоровится. Не говоря уже о том, какой это будет стыд. От волнения и страха пальцы у меня дрожали, я едва справилась с упряжью и облегченно вздохнула, покончив с этим занятием.
– Ну, все…
Я взяла лошадь под уздцы и, тихо уговаривая, повела к воротам.
– Молчи, пожалуйста, молчи, – просила я.
Только скрывшись за углом улицы, я поняла, что дело обошлось. Я, конечно, поступила не самым лучшим образом, но, видит Бог, иного выхода у меня не было. Идти пешком в Понтарлье? Нет, это было совершенно невозможно.
Седла не было, но при желании я могла без него обойтись – ездить верхом я умела не так уж плохо. Безансона я совершенно не знала, но хотела поскорее выбраться отсюда через ту же заставу, что и въехала. Недалеко от города есть дорожная гостиница – там-то я и узнаю дорогу до Понтарлье. Ну, а в самом Понтарлье я не растеряюсь: во время нашего с Эмманюэлем альпийского плена я даже танцевала там на балу в Ратуше, среди провинциальной аристократии.
Мне было холодно. Март выдался не слишком теплый. Вот-вот должен был начаться дождь; он чувствовался в воздухе, носился вместе с дорожной пылью. Горожане спали, редко где светилось окно. Но даже в тусклом свете фонарей я сумела разглядеть, что Безансон – довольно красивый городок: аккуратные домики под острыми черепичными крышами, выбеленные стены, мощенные кирпичом улицы. Если бы мне еще удалось точно выехать на заставу, то об этом городе у меня сохранились бы только приятные воспоминания.
Полосатый столбик караулки свидетельствовал, что я на правильном пути.
– Стой! Кто идет?!
Я вздрогнула. Окрик донесся как раз со стороны караульного поста. Чуть позже я увидела гвардейца. Он вскинул ружье.
У меня перехватило дыхание. Гвардеец… Я всегда в таких случаях вспоминала тех национальных гвардейцев, что отобрали у меня карету, – это было давно, но врезалось мне в память. Гвардейцев я боялась. И терпеть их не могла.
– Ну-ка, слезайте! – скомандовал он, хватая лошадь под уздцы.