1
Дворецкий шел впереди меня, высоко подняв зажженный канделябр. Мы поднялись по широкой мраморной лестнице и вошли в зеркальную галерею. В тиши особняка были слышны лишь наши шаги, потрескивание свечей в хрустальных люстрах и шелест моих бархатных юбок. Мы повернули налево, и дворецкий бесшумно распахнул передо мной одну створку дверей.
– Баронесса Эльза фон Фильсхофен, – объявил он.
Я быстро вошла. И сразу увидела отца, быстро идущего мне навстречу.
– Наконец-то, – произнес он, осторожно обнимая меня, и поцеловал в лоб.
Я подумала, что наша встреча, вероятно, будет холоднее, чем мы оба рассчитывали. Я подала принцу руку. Он поднес ее к губам и отступил на шаг, словно любуясь мною.
– Как рад я видеть вас в Вене. Да еще в сопровождении столь милого молодого человека, как граф Дюрфор. Где вы его оставили?
– В гостинице.
– А где остановились сами?
– Там же, в соседнем номере.
Он отпустил мою руку. На лоб отца набежала складка.
– Может быть, Сюзанна, не стоило так явно, перед всей Веной демонстрировать вашу враждебность ко мне?
– Здесь никто не знает, кто я, – ответила я медленно. – И никто не знает, что вы мой отец.
– Вы, разумеется, этому рады, не так ли?
– Не следует делать выводы за меня. К тому же, никакой враждебности демонстрировать я не намеревалась. Просто мне показалось удобнее снять номер в гостинице.
– Впервые слышу, что жить в гостинице, а не в доме родного отца, и считать это более удобным – это не враждебность. Не говоря уже о том, что то, что вы живете рядом с графом, вас компрометирует.
– Мне это безразлично, – ответила я, чувствуя, что некоторые слова отца мне до боли знакомы. – Я приехала не для того, чтобы произвести благоприятное впечатление на венское общество. Мне важен только император.
– А мы? Мы, ваша семья, настолько не важны, что нам можно на виду у всего света дать пощечину?
– Моя семья осталась в Париже, – отрезала я сухо.
– Семья? Муж-предатель и незаконнорожденный сын? Я вспыхнула.
– Сударь, мне совершенно непонятно, чего вы от меня требуете. Почему я оставила вас в покое, а вы меня нет?
– Ответьте мне только одно: готовы ли вы поселиться тут?
– Отец, мне жаль об этом говорить, но я не давала вам никаких причин думать, что я забыла прошлое.
Его губы сжались, он отступил на шаг. Словно ледяная стена выросла между нами. Наступило молчание. Надо же, подумала я, мы только-только встретились, и первые же наши слова стали словами ссоры. Нет, мы никогда не придем к прежним отношениям. Да и были ли они так уж хороши?