* * *
И вот через год стажировки, как называл это Перстень, они с Беседой отправились на первое самостоятельное дело.
Беседа в бригаде появился недавно и исключительно под личную ответственность Ученого. А что было делать? Через полгода упорного труда на дворницком поприще бурят был выселен из занимаемого помещения. Литинститут решил сдать его под коммерческое использование – то ли под книжный склад, то ли под швейную мастерскую.
Михаил долго не мог понять, с кем разговаривает, когда однажды вечером поднял трубку и услышал незнакомый голос со странным, почти неуловимым акцентом, а когда понял, то очень глубоко вздохнул. Правду говорят: ни одно доброе дело не остается безнаказанным…
Вообще-то, надо было сразу послать. Но именно в этот день, как и полгода назад, в голове Михаила щелкнул какой-то рычажок, и вместо того, чтобы разом отбить охоту к душевным излияниям, он пустил Беседу пожить. На время.
Дальше – больше. Узнав о том, какую зарплату получает литературный дворник, он просто не смог сдержать икоты и позвал бедолагу в бригаду.
Надо отдать должное: Джон сопротивлялся. До сих пор. Ученый не мог ответить себе на вопрос, какого черта он почти ежедневно тратил время на то, чтобы убедить Беседу в правильности избранного пути. К счастью, под рукой был Эдик, готовый с ангельским терпением вести нескончаемые разговоры об исторической миссии нового российского бизнеса, на костях и крови строящего счастливое капиталистическое завтра.
Поначалу Михаил лишь снисходительно фыркал, вынужденно выслушивая долгими вечерами политико-философские проповеди многоумного Эдика. Но через несколько месяцев сам глубоко проникся сознанием собственной исторической миссии и чувством гордости за «коллектив» – твердую основу новой России.
Вот только на Беседу эти лекции практически не действовали, он продолжал тихо скулить о честности и уважении к чужой собственности. Впрочем, это не помешало ему в довольно короткие сроки освоить азы вождения, а главное – обучиться работе со сверткой. В этом с ним мог соперничать разве что сам Отвертка.
Вот как сейчас, например.
Сирена соединялась с центральным блоком проводами, пропущенными через сальник у левой ноги водителя и вполне доступными из-под левого крыла. Причем питание автономной сирены было взято из-под капота, а питание центрального блока – в салоне, поэтому перекусывание проводов, идущих к сирене, прошло в полной тишине.