В ту весеннюю пору, когда речь заходила о ней, я испытывал потребность отчаянно выпендриваться и производить впечатление. Пятью месяцами позже, когда речь заходила о ней, я уже готов был абсолютно на все, что в человеческих силах. А тогда, в формате пускания пыли в глаза, я уговорил Че сделать дополнительный, ночной сеанс фильма и с нетерпением ожидал ее в фойе мультиплекса «Пять звезд». Она снова появилась в образе простой студентки, который так мне импонировал. В опустевшем фойе ночного кинотеатра я в первый и в последний раз столкнулся с ее кокетством. Она присела на диван перед входом в зал, а я опустился на пол у ног и крепко сжал ее колени. Наши взгляды скрестились как перекладины известного религиозного фетиша. Никогда еще ее расширенные зрачки не приближались на такое опасное расстояние к моим, замутненным алкоголем, сдерживающим всех демонов параллельного мира. Я смотрел на нее оцепенело, не отрываясь и не моргая, а ее зрачки быстро бегали из стороны в сторону. Время замерло, люди и события перестали существовать, столкнулись влюбленность и кокетство, игра и жизнь, опасения и надежды. Наверное, в этот момент, я мог поцеловать ее, но промедлил, не решился и не поцеловал. Дурак. Другой возможности она мне уже не давала.
Я не пошел с ней в зрительный зал. После окончания сеанса я затаился на верхнем этаже, а к ней подослал официанта с букетом белоснежных, как мое чувство, роз. Я надеялся ограничиться красивым жестом, из тех, что запоминаются надолго, но официант раскрыл ей мое логово.
– Ты такой sweetly… – она опять обожгла меня лазерным взглядом.
Я, как всегда, подарил ей пачку ее фотографий в моем исполнении. Обычно я перерисовывал ее в Зебру. Она смеялась. Ей нравились мои фоторисунки.
А потом все случилось как обычно: ее торопливое прощание.
На следующий день она опять позвонила мне. Чтобы вежливо поблагодарить
Я пролетаю на красный сигнал светофора! Встречные водители остервенело сигналят мне! Фак ю! Я пальцем показываю кому-то магический знак. Я четко понимаю, что выгляжу безумным, невменяемым хамом в глазах всех окружающих. Я мысленно прощаю всех, кто был груб со мной на дорогах! Я мысленно благословляю безумцев. «Ройзман! Где ты?! Ответь, наконец!»
После кинофестиваля я постоянно искал поводы, чтобы встретиться с ней и провести время. Я был противником банальностей и в этом отрицании, конечно, был ужасно банален. Я не мог просто пригласить ее в кино или в ресторан, нужно было найти яркий повод. Я уже не мог задумываться о сексе. Я думал только о том, как удивить ее, поразить ее воображение. Я мог бы атаковать ее губы, но только в том случае, если она раскроет рот от изумления, а причиной стану я.