Так, кажется, было сказано в какой-то главе зачитанного мной «Улисса»: «запах горького миндаля наводил на мысль о несчастной любви». Я наконец вдохнул этот запах тем волнующим июньским вечером, когда все вокруг, включая серые многоэтажки громоздкого мегаполиса, источало чувственный восторг, подавало недвусмысленные сигналы и запевало брачные песни.
Я пил водку в отдельном кабинете нового ресторана, который пропагандировал утонченно восточный подход к наслаждениям, идеально подходящий к этим настроениям в природе. Она опаздывала, как всегда. После нашей последней встречи на кинофестивале «Большие кинОМаневры» минуло три месяца.
Я набрал ее номер: «Белка? Где ты?»
– Это не Белка. Это ее подруга Анка.
– Привет! Это – фотограф Агеев. А где Белка?
– Она в туалете, сейчас подойдет. Как дела, папарацци?
– Зависит от твоей подруги. Она помнит, что встречается со мной на Смоленке?
– Конечно. Она будет там через двадцать минут.
– Анка, ответь мне на деликатный вопрос… Мне очень хочется сделать что-то для нее… Ну, ты понимаешь… Скажи, чем ее можно обрадовать и удивить? Что она любит больше всего?
– Белое золото и бриллианты, – в трубке раздался смех, мелодичный и чувственный, как пение сирены обреченному.
Я выскочил из кабинета, на ходу попросив метрдотеля не отменять заказ. Двадцать минут очень большой срок, когда есть четкая и важная цель, а я бежал как молодой олень, озабоченный выживанием рода. В пяти кварталах от ресторана, в маленькой ювелирной лавке, я выгреб из карманов всю наличность и получил взамен скромную безделушку в форме рыбы из мелких бриллиантов на цепочке белого золота.
Когда она вошла в ресторан, я сидел, как ни в чем не бывало, с рассеянным видом и нарочито галантно приветствовал ее. Всякий раз, когда я наталкивался на эти два световых потока, бьющие из ее глаз, мне казалось, что все мои женщины были в другой, чужой жизни, либо они не были женщинами. Она возникла, источая терпкое сексуальное амбре. Все было безупречно сбалансировано, гламурная принцесса и студентка отдали этому образу свои лучшие черты. Зрелость и свежесть вступили в плодотворный союз.
– У меня есть пятнадцать минут, – в ее голосе не было сухости, мы заранее условились, что свидание будет кратким и деловым.
Прикончив одним глотком остатки водки, я начал говорить.