Вот и сейчас священник смотрел на меня с улыбкой на старческом лице. И я пошла к нему, протянув руки, несмотря на тяжелый взгляд мужа, впившийся мне в затылок.
- Рада вас видеть, преподобный! – заявила старику. – Он всего лишь собирается нас благословить, – повернувшись, сказала лорду Бростону. – Это от чистого сердца!
Впрочем, и благословение служителя Темного культа мой муж выдержал вполне стоически, лишь нахмурился, когда преподобный Вольтер коснулся моего лба, оставив на нем красную полосу.
- Охра, не кровь, – сказала я Тайлору Бростону. – Спасибо вам, святой отец! – поблагодарила священника, немного смущенная тем, что мой муж так и не позволил к себе прикоснуться.
Впрочем, преподобный отнесся к этому с пониманием. Культ Арату в Валоре пришелся по душе лишь носителям Темной Магии и простым людям, тогда как обладатели Светлого Дара не особо его жаловали.
Вот и сейчас Тайлор Бростон подхватил меня под локоть, увлекая к карете – подальше от старческой фигуры в черной мантии. Помог усесться, после чего захлопнул дверь, отрезая нас от остального мира. Устроился на бархатном сидении напротив меня, вытянув длинные ноги в темных штанах. Расстегнул позолоченные пуговицы камзола, затем с явным облегчением его скинул, оставшись в белоснежной рубахе, сквозь которую просвечивало мускулистое, крепкое тело. Ослабил застежки на вороте и манжетах своей рубашки, и на миг я с легким ужасом подумала, что сейчас он снимет и ее.
Но подавила приступ паники – не станет же он, раздевшись, набрасываться на меня в карете?! Хотя… Поди их еще разбери, этих столичных магов!
Впрочем, больше ничего снимать с себя он не стал.
- Чертовски жарко, – заявил мне. – Адское пекло, а ведь только начало июня!
Я тоже чувствовала этот самый жар. Правда, мне казалось, что он шел вовсе не от раскаленного солнца на привычно безоблачном небе, а от разгоряченного мужского тела, смешиваясь с терпким запахом его парфюма. Внезапно у меня закружилась голова, и я вжалась в угол, пытаясь прийти в себя.
- Трогай! – тем временем приказал мой муж кучеру.
- Но моя тетя… – прошептала я в ужасе, вспомнив, что из-за суматохи на ступенях церкви забыла проследить, чтобы тетушка Лавиния отбыла домой в целости и сохранности. – Она же будет волноваться! А когда она волнуется, она… Она становится полностью невменяемой!