- Расскажи мне, – попросил Тайлор Бростон. – Поговори со мной, Одри!
Но я не стала. Вместо этого продолжала смотреть в окно, за которым уже потянулась моя родная земля, потому что карета, подпрыгивая на ухабах, наконец-таки достигла владений Нейтонов. Это была моя земля, обработанная и засеянная, но все равно страдающая от засухи, несмотря на то, что ко многим полям мы подвели воду.
...Нам нужен был дождь. Настоящий летний ливень, который напитал бы истосковавшуюся по влаге землю.
А еще я втайне радовалась тому, что очень скоро мы доедем до «Высоких Сосен» и я смогу затеряться среди гостей, привычно взяв на себя обязанности хозяйки, а вечером предложу Тайлору Бростону сделку, от которой он не сможет отказаться.
Вернее, не станет, потому что был явно не дурак.
И мне не придется ему ничего рассказывать. Например, о том, как я жила одна. Брошенный после смерти матери ребенок, которого отец не пожелал больше видеть, потому что я оказалась слишком на нее похожа. Сбежал от меня на войну и не показывался целых пятнадцать лет. Да, иногда возвращался в Валор, но никогда не приезжал в «Высокие Сосны», останавливаясь в столичном доме, где мне были не рады.
Правда, иногда отец писал мне письма. По одному в год, которые доставляли аккурат на мой день рождения. Еще он писал тетушке Лавинии, но та с каждым годом сдавала все сильнее, и последние лет так пять отвечала за нее уже я. Не хотела, чтобы отец обо всем догадался и отправил ее в сумасшедший дом.
А вот письмо от Тайлора Бростона было всего лишь одно. Ровно за две недели до свадьбы, в котором он изъявил желание на мне жениться.
- Тогда, пожалуй, я расскажу немного о себе, – произнес он, нарушив повисшее в карете молчание. – Вернее, о тех причинах, по которым наша первая встреча состоялась на ступенях Церкви Великой Матери лишь этим утром. Наверное, ты упрекаешь меня в равнодушии…
- Ну что вы, лорд Бростон! – отозвалась я вежливо, старательно разгладив на коленях белое кружево свадебного платья. – Поверьте, мне совершенно все равно.
- Я вполне это заслужил, – кивнул он. – И твое безразличие, и твою отстраненность. Я не отрицаю свою вину, но все же попытаюсь найти хоть какие-то смягчающие обстоятельства своим действиям. Вернее, собственному бездействию.
- Говорю же вам, не стоит себя так утруждать!