Возможно, еще вчера она была нормальным человеком. На что-то
надеялась, чего-то боялась и пыталась узнать, почему мир так
жестоко изменился, и за что ее посадили в клетку вместе с такими же
ничего не понимающими людьми. А потом раз, и нормальные мысли
остались в прошлом, теперь ей хочется только есть без оглядки на
диету, причем особую пищу, без которой зараженные быстро теряют
силы и перестают развиваться.
Ее, разумеется, хорошенько накормили, чтобы побыстрее двигалась,
после чего связанную привезли сюда — в место, где нашли смерть
немало таких, как она.
Совсем свежая, не настолько изменившаяся, как остальные, вот и
дергается поменьше других, а ведь именно рваные движения издали
выдают их нечеловеческую сущность — у нормальных людей моторика
иная. Этим бегунам дистанция до огневого рубежа — мелкая помеха не
только для ног, а и для глаз, ушей и, разумеется — носов. Прекрасно
нас чуют, ведь мы не пытаемся скрываться, а наши сопровождающие
специально привлекают внимание зараженных то и дело размахивая
красными флажками. Всем известно, что для потерявших разум красный
и оранжевый цвета — самые ненавистные, а уж если окрашенные в них
объекты двигаются, твари приходят в неописуемое бешенство.
Один даже руку свою грызть начал — возбудился не на шутку.
Нас на рубеже одиннадцать, плюс Ворона и Соня маячат за спинами.
Сопровождение сюда не подпускают, гвардейцы держатся в отдалении,
лишь офицер с сержантом уселись на раскладные стульчики шагах в
двадцати и лениво таращатся в установленные на штативах подзорные
трубы. Десяток с лишним мертвяков привязанных к вбитым в землю
кольям изо всех сил стараются порвать путы и помчаться в сторону
людей. Для них это лакомая еда, причем ее много, хватит, чтобы
восстановить силы, насытиться до отвала, дать богатую пишу
прожорливому механизму перерождения, который в случае удачи со
временем превратит их в настоящих монстров, а не эту
печально-отвратительную пародию на людей.
Этих точно не превратит, сейчас они умрут окончательно. Но такую
судьбу можно даже назвать везением, ведь им пусть и ненадолго, но
удалось пережить остальных — тех, с кем оказались в одном загоне
вскоре после прибытия.
Ворона подошла к сидящему на стульчике сержанту, о чем-то с ним
поговорила, и, развернувшись, своим на зависть хорошо поставленным
голосом произнесла: