Что ж… Это тоже
неплохо. Скромно, зато реально. И гордость останется
целой.
Но это путь не для
всех. Кто-то из моих подруг видел свое будущее иным.
Одна из моих
одногодок, Лидия, днем и ночью талдычила о жизни, которую вела ее
мать. Девушку снедала сумасшедшая зависть, ее мать была содержанкой
у какого-то богача и жила в собственном доме, а Лидия вела, как
считала, жалкую жизнь в стенах пансиона. Девушку не смущал статус
матери, больше волновала стоимость ее дома, украшений, количество и
качество потребляемых блюд. Ради подобного Лидия согласилась бы
вести жизнь чьей-то любовницы, только не оставаться на попечении
короны.
Я ради своей мечты
была согласна на многое, но не на все. Да и привитое еще до
пансиона воспитание не давало о себе забыть. Но то я. И я,
например, ничего не знала о своих родителях. И не могла им
завидовать.
Лидия же жила с
матерью почти до десяти лет. И этим она отличалась от многих из нас
– сирот, отпрысков внебрачных связей и просто ставших никому не
нужными девочек от рождения и до восемнадцати лет. Мало кого в
пансион пристраивали родители, готовые платить за проживание
дочери. Большинство попадали в наше заведение благодаря директрисе
и ее заместительнице, собиравшим девочек по приютам и трущобам.
Окажись Лидия на месте любой другой рейны, тот час же прекратила бы
изводить и себя, и остальных, осознав, что Королевский пансион - не
худший из вариантов. Все мы могли очутиться и просто на
улице.
О том, что чья-то
внебрачная дочь, я задумалась в семь лет. До этого я счастливо жила
в коттедже на краю обширного поместья. У меня была улыбчивая и
добрая няня Марта, корова, поле перед домом, летом зараставшее
клевером, и сколько угодно сытных лепешек от проезжавшего раз в три
дня торговца.
Мое маленькое
королевство ограничивалось коттеджем, полем, лентой реки вдалеке и
видом на горы, скрытые извечной сизой дымкой. Я не видела других
людей, не уходила дальше деревянной изгороди и могла очень долго
следить за своими владениями с вершины маленького холма за
коттеджем.
Потом у меня
отняли Марту. Оказалось, что она не моя няня, а просто бывшая
кухарка из того дома, где я появилась на свет. Марту отняли, но я
продолжала о ней помнить, скучая по теплу ее рук, аромату парного
молока и тому чувству защищенности, что исчезло из моей жизни
вместе с этой женщиной.