Утром жена, естественно, не разговаривала, ибо никак не желала понять, что посиделки со Славкой – это не сплошные пьянки или, не дай бог, какие-нибудь «баб-кроллы», а продолжение все той же проклятой работы, только вынесенной за служебные стены. Известно же, о чем рассуждают мужики! На работе – о бабах, а с бабами исключительно о работе! Ира это знает же, а все равно не верит! Поэтому и не включил по утренней привычке телевизор и свежих новостей так и не увидел. А ведь наверняка что-нибудь и случилось. И теперь в кабинете у Кости с утра пораньше сидит какой-нибудь высокопоставленный хмырь и нудит, что дело это чрезвычайное, что оно на личном контроле… и так далее. Все давно и хорошо известно. «А ты, Саня, отложи дела, к которым ты позже вернешься, и займись-ка… поезжай-ка… допроси-ка!»
Вчерашняя усталость накладывалась на мерзкое настроение, и коктейль из этого получался – лучше не надо! Коктейль «Молотов»! Так может рвануть и обжечь, что мало не покажется.
Меркулов находился в своем кабинете в гордом одиночестве. И это была первая странность. Вторая заключалась в последовавшем вопросе:
– Башка болит, что ли? Только не ври, мне уже звонил Грязнов.
– Есть маленько, – сознался Турецкий, садясь.
– Могу на выбор – ношпа, баралгин, пенталгин… Нет, рюмки не дам, – покачал головой Меркулов. – Запах будет, а тебе ехать. Позже, Саня. А ты телевизор, конечно, не смотрел, газеты не читал.
– Не-а, – поморщился Турецкий. – Ладно, давай две таблетки этих, зелененьких, как они?
– Темпалгин, на, – Меркулов достал из ящика письменного стола облатку и протянул Александру. – Вон, боржомчик возьми, – показал на стол в углу кабинета. – Валяй лечись и слушай, а я пока буду рассказывать…
Обычно заместитель министра иностранных дел Егор Андреевич Каманин садился в машину ровно без четверти восемь, чтобы ехать на службу в Министерство иностранных дел на Смоленскую площадь. Об этой его пунктуальности знал водитель представительской «ауди», который возил заместителя министра, знала и консьержка в доме на Кутузовском проспекте, в котором уже бoлее десятка лет проживал Каманин, жена его знала, поскольку за все годы Егор Андреевич ни разу не нарушил своего правила, разве что в исключительных случаях, которые можно было пересчитать по пальцам. И это едва не сыграло с ним злую шутку.