– Не понял! – с грозным весельем рявкнул Турецкий. – А это еще у тебя откуда?!
– Это, милый, «Маскарад» Лермонтова. Мог бы и знать.
– Молчу. Уела. Но ты все-таки того… не компрометируй своего, между прочим, довольно высокопоставленного супруга.
– Ой-ой-ой! Ну кто бы еще рассуждал! Ах, Шурик, боюсь, что тебя, к великому сожалению, уже ничем не скомпрометируешь. Я тем не менее постараюсь быть тебе верна, а ты, на всякий случай, далеко не отходи. Я слышала, у этих богатых та-а-акие причуды! Та-а-кие примочки с прибамбасами, а?
Укол в наиболее уязвимое место Александра Борисовича был нанесен с беспощадной женской точностью.
– А я вот сейчас съеду с дороги в ближайший лесок, загоню машину подальше в кусты и… ни в какие гости ты уж тогда не попадешь, – мрачно пообещал он.
– Ну что ж, и мама мне говорила, – философски заметила Ирина, – и старенькие мои тетки тоже, да, впрочем, я и сама теперь прекрасно знаю, что все «мущины» – жуткие нахалы. Им, сколько ни дай, всегда мало.
Турецкий громко икнул.
«Лада» подпрыгнула на идеально ровной дороге. Потом вдруг резко сунулась к обочине, подняв облако пыли, и замерла.
– Эт-та ка-акие еще «мущины»?!
Турецкий был грозен до жути и мрачной тучей навис над безмятежно раскинувшейся на приспущенной спинке сиденья супругой. А она хохотала. И тогда он не выдержал. Но его быстро отрезвило восклицание жены:
– Ненормальный! Люди же кругом!
– Где ты видишь людей? – страстно зарычал он, добавив, впрочем, уже спокойным голосом: – И вообще, о чем речь, не понимаю? У нас же стекла тонированные.
– Не хулигань, Турецкий! У тебя еще все впереди.
– Спереди, дорогая! Не путай, пожалуйста, Божий дар с яичницей!
– Я ж говорю: босяк! – вздохнула Ирина, выпрямляясь и обеими руками поправляя замысловатую прическу, укладке которой, как и примерке купальника, она посвятила половину утра. – Господи, как я живу с этим чудовищем?! В его устах даже фольклор выглядит жуткой порнухой! Ладно, так и быть, целуй меня и – все, и – поехали. Заждались ведь, поди, дружки твои новые?..
Почетный эскорт они заметили издалека.
В самом деле, кому придет в голову стоять на самой дороге, в тучах пыли, которую каким-то непостижимым образом умудрялись поднимать проносящиеся по асфальту грузовики, когда вон, всего в полукилометре позади, тенистая березовая роща, пологий спуск к речке, бегущей в зарослях высоких ив? Ну, ладно, бывает, нужда заставит, когда мотор перегреется. Но чтоб сразу у двух сверкающих никелем и чернью джипов? Сомнительно. И почему это крепкие, рослые такие братки, в черных брюках и белых сорочках, с «мобилами» в руках, придирчиво посматривают на проезжающие мимо автомобили? Такое может происходить лишь с определенной, заранее обозначенной целью.